Кульминация неудачной политики в отношении России

Ситуация в Грузии - кульминация неудачной политики в отношении России, проводившейся после 'холодной войны'. Основная причина неудачи заключалась в игнорировании нерасторжимой связи между внутренней свободой и внешней агрессией. Когда в России начался откат то демократии, мир отказался от подхода, доказавшего свою эффективность на последних этапах 'холодной войны', когда отношения Запада с Кремлем увязывались с расширением свободы в Советском Союзе.

Все началось в 1974 году с поправкой Джексона-Вэника, увязывавшей предоставление льготных условий торговли с США со свободой эмигрировать из Советского Союза. Затем были Хельсинские соглашения 1975 года, благодаря которым весь мир узнал о нарушении прав человека в СССР. Своего апогея политика 'увязки' достигла во времена президентства Рональда Рейгана, человека выдающейся нравственной чистоты, который сделал уровень тирании в СССР барометром отношений между сверхдержавами. Политика Рейгана увенчалась оглушительным успехом, он сумел мобилизовать мировое общественное мнение с целью довести 'холодную войну' до ее мирного разрешения.

Большинство в правящих кругах с иронией восприняло революционную идею, что внешнеполитическое давление может помочь преобразовать СССР изнутри. К счастью для меня и миллионов других людей, такие лидеры, как демократ Генри 'Скуп' Джексон (Henry "Scoop" Jackson) и республиканец Рейган к этому большинству не принадлежали. Они верили, что подобное преобразование было не только возможным, но и необходимым для безопасности нации. Они совершенно правильно полагали, что режимы, не уважающие права собственных граждан, в грош не ставят и права своих соседей.

В конце 1987 года, накануне первого визита Михаила Горбачева в США и менее двух лет после моего выхода из ГУЛАГа, я участвовал в проведении массовой акции в Вашингтоне - мы требовали свободы эмиграции для евреев, которые не могли прорваться сквозь 'железный занавес'. Ряд моих коллег-организаторов беспокоились, что наша акция может повредить надеждам на мир, возникшим с приходом к власти Горбачева. Они не были уверены, как к этому отнесется Рейган, поскольку у него установились хорошие личные отношения с новым советским генсеком.

Поэтому я попросил о встрече с Рейганом, чтобы напрямую задать ему это вопрос. После того, как поведал ему, что меня беспокоит, Рейган не стал ходить вокруг да около: 'Вы полагаете, мне интересна дружба с СССР, если там продолжают держать людей в тюрьмах? Делайте то, что считаете правильным'.

Политика 'увязок', если проводить ее должным образом, позволяет в равной мере говорить и 'да', и 'нет' - Кремль, вставший на путь либерализации, нуждался в поощрении и поддержке, Кремлю же сошедшему с этого курса, необходимо было противостоять и применять против него санкции. По окончании 'холодной войны' эту жесткую, однако принципиальную политику быстро списали со счетов.

Например, Владимир Путин, придя к власти, - многие тогда надеялись, что под его руководством Россия продолжит развиваться в правильном направлении, - хотел, чтобы Конгресс отменил поправку Джексона-Вэника. Этот закон действовал крайне успешно: россияне могли выезжать из страны и возвращаться в нее по своему усмотрению. Законодатели США могли бы признать, что закон помог достичь исторических перемен, и аннулировать его. Вместо этого они позволили сельскохозяйственному лобби США использовать его как оружие в незначительном коммерческом споре с Россией. Для тех из нас, кто заплатил высокую цену, поддерживая эту поправку, это стало истинным разочарованием. Для кремлевских лидеров это послужило 'доказательством', что за этой поправкой все время скрывался не идеализм, как утверждали некоторые, а циничное своекорыстие.

Таким образом 'пряником', коим могло стать аннулирование поправки, самым глупым образом не воспользовались, и, соответственно, 'кнут' тоже применить не смогли. Путин с все большей бесцеремонностью сворачивал демократические реформы - захват СМИ, угрозы независимым журналистам, национализация промышленности - ответных протестов же практически не раздавалось. Когда он вызывающе арестовал Михаила Ходорковского, миллиардера и потенциального соперника в президентской гонке, некоторые к Кремле предупреждали, что этот шаг может иметь серьезные негативные последствия. Но подобные советники быстро вышли из доверия, поскольку лидеры западных демократических стран, как водится, пропели осанну правам человека и демократии, а потом все пошло своим чередом.

К сожалению политика 'увязок' превратилась в стратегическую и нравственную неразбериху, где хорошее поведение не поощрялось, а плохое - не наказывалось. Вполне вероятно, что мы абсолютно бесплатно предоставили этому режиму привилегии - членство в 'большой восьмерке', не говоря уже о чести проводить у себя саммит ведущих демократических государств, - за которые он был готов заплатить высокую цену. Хоть кому-нибудь пришла в голову мысль, попросить что-либо взамен у Кремля?

Сегодня свободный мир стоит на опасном перепутье. Совершенно необходимо восстановить независимость Грузии и доверие других демократических соседей России. Однако если подходить к корню проблемы со стратегической точки зрения, основное внимание нужно уделять не тому или иному отдельному внешнеполитическому шагу России, но, скорее, проблеме демократии в самой России. Эта 'увязка' должна быть широкой и глубокой, ее следует подкрепить желанием международного сообщества пролить свет на откат от демократии, имеющий место в России.

Угроза Грузии, другим демократическим соседям России и Америке в конечном итоге обусловлена именно отсутствием демократии в России. Сегодня государственные мужи должны направить все свое умение, чтобы изменить эту ситуацию, если, конечно, мы хотим, чтобы завтра Кремль не представлял угрозы миру.

Натан Щаранский - бывший советский диссидент, глава Адельсоновского Института стратегических исследований при иерусалимском центре 'Шалем', его последняя книга называется 'Защищая идентичность' ("Defending Identity")