ЕГЭ здесь правит балл…

РАЙ ДЛЯ ЭЛИТЫ

Речь идет в первую очередь о самых престижных столичных высших учебных заведениях, к примеру, таких как МГИМО, и некоторых творческих, как Саратовская консерватория. Она стала у нас единственным вузом, которому разрешено зачислять абитуриентов по итогам не ЕГЭ, а обычных экзаменов. И это вполне оправдано: может, будущий пианист не силен в уравнениях, зато гениально играет Рахманинова. Таким абитуриентам просто необходимо дать шанс.
А вот по какому праву разрешено проводить дополнительные экзамены тому же МГИМО? Ответ очевиден. Представьте себе сынка какого-нибудь высокого российского сановника, который, не добрав нужного количества баллов по ЕГЭ, вместо карьеры дипломата смиренно идет в ПТУ на слесаря-фрезеровщика. Или золотую девочку вроде Ксении Собчак в роли пэтэушницы, пекущей на практике в столовке пирожки…
Если бы все было по-честному, такая картинка вполне могла стать реальностью. Но не станет. Российская элита никогда не согласится играть с нами по одним правилам.
У Татьяны П. сын окончил лицей. Он набрал неплохое количество баллов по разным предметам и собирается поступать в МГИМО. Но расслабляться рано – впереди его ждет дополнительный английский устно. В то, что парень его пройдет, Татьяна почти не верит. «Такое впечатление, что все делается для того, чтобы не пускать наших детей в Москву. Там, видно, и своих сынков достаточно», – говорит она.
Директор физико-технического лицея №1 Гарри Татарков, известный в саратовском педагогическом сообществе как настоящий фанат науки, называет отвоеванную вузами привилегию «безобразием в общегосударственном масштабе»: «Про это мы читали у Оруэлла: что все равны, но есть которые равнее… МГИМО – это было позорище еще советского времени. В обществе всеобщего равенства мы создали кастовый вуз, номенклатурный рай и некое боярское учреждение, и традиции эти живы до сих пор. Это глупость несусветная, и я надеюсь, что найдется чиновник, который скажет: вы финансируетесь из бюджета, поэтому будьте добры, выполняйте общероссийские требования. Тут даже не надо политической воли, надо просто один раз стукнуть кулаком по столу…
Но не только МГИМО, но и такие заслуженные учреждения, как МГУ или МФТИ, хватаются за свои привилегии как за соломинки. Хотя у этих вузов есть имя, есть конкурс, значит, к ним пойдут те, кто реально набрал больше баллов, и никакие дополнительные экзамены здесь не нужны…»
РОЖДЕННЫЕ НЕ В СССР

Подобное неравенство не только закрывает двери абитуриентам из глубинки, но и ведет к недовольству в вузовском сообществе. Почему одним можно, а другим нельзя? У вузов есть повод для беспокойства. Их не только лишили возможности влиять на прием. Демографический спад – это понятие в институтах и академиях скоро станет нецензурным. В нынешнем году количество выпускников в области практически сравнялось с числом бюджетных мест в вузах. 18 тысяч мальчишек и девчонок окончили 11-й класс – примерно на 1 тысячу меньше, чем в прошлом году. Спад, который 10 лет назад наблюдался в начальной школе, докатился до старшего звена. Теперь вузам придется бороться за абитуриентов, а про милое сердцу коммерческое отделение и вовсе забыть – набрать бы бюджетное.
Для абитуриентов настала счастливая пора – конкурс становится гораздо мягче, чем в былые годы. На одно место уже не претендуют с десяток человек, и это серьезно облегчает выпускникам жизнь. А вот хорошо ли это для вузов? Министр образования Саратовской области Михаил Горемыко полон философского спокойствия. Вузы, говорит он, чисто экономически могут потерять, но приобрести в качестве: «Тут все зависит от того, что такое хорошо и что такое плохо. Если для вузов хорошо, что все бюджетные и небюджетные места будут заполнены, то отсутствие конкурса – это плохо. Если у них наконец-то будут учиться подготовленные студенты, освоившие школьную программу и замотивированные на дальнейшее обучение, то это хорошо…»
Вузы от такого положения вещей, мягко говоря, не в восторге. Количество преподавателей в них находится в прямой зависимости от количества студентов. Сокращение одних неизбежно приведет к сокращению других. А кое-где уже привело. СГУ заявил о 30 сокращенных единицах, и нет никакой гарантии, что это не случится с другими вузами. Не исключает такого сценария и министр: «Тенденции в масштабах области пока нет, но она возможна…»

ТЕХНАРИ – НЕ МЫ?

Профессора и рады бы учить «качественных» студентов, но не такой ценой. Перспектива остаться на улице во имя науки мало кого греет. А тут еще ЕГЭ со своей объективностью абитуриентов отнимает. По области их, напомню, 568 – тех, кто остался без аттестатов и кому дорога в вузы закрыта. «Одни не пойдут в вуз, потому что не сдадут ЕГЭ. Кто-то заболеет, кого-то в армию заберут, кто-то в Москву уедет, и кто к нам вообще пойдет? Кого мы будем учить?!» – паникуют педагоги. И находят происходящему свое объяснение: «Когда педагогов много, их надо фильтровать, и ЕГЭ – «хороший» способ такой фильтрации...»
Но для чиновников интересы отдельных личностей не могут заслонить интересы государства, желающего сократить количество специалистов с высшим образованием в угоду рабочим специальностям: «Не секрет, что в развитых странах только 30% выпускников идут в вузы, остальные получают начальное профессиональное образование и чувствуют себя ничуть не хуже, чем специалисты с дипломами, – парирует Михаил Горемыко. – У нас общественное сознание перевернуто: для родителей отдать ребенка в вуз – дело чести, хотя сам ребенок далеко не всегда способен в нем учиться. Теперь поступить в вузы смогут самые достойные, и это правильно…»
Еще остается вопрос, на кого пойти учиться. И тут тоже интересы государства и граждан досадно расходятся. Государство считает, что ему нужны технари, и целенаправленно сокращает экономику, управление и гуманитарные специальности. Производство у нас в упадке, и чиновники думают, что таким волевым решением заставят его оживить. Однако на технические специальности в Саратовской области пойдут не больше трети выпускников. Об этом говорят результаты ЕГЭ: кроме математики и русского, которые были обязательными, половина выбрали обществознание, а оно необходимо как раз для поступления на гуманитарные специальности.
«Есть опасность, что по некоторым специальностям мы будем очень сильно бороться за абитуриентов, – подтверждает общую тенденцию ответственный секретарь приемной комиссии СГУ Михаил Плешаков. – У нас три физических факультета с родственными специальностями, абитуриенты мечутся между ними и не знают, что выбрать. В аутсайдерах педагогика, история и искусствоведение. В отличие от международных отношений и туризма, на которые всегда есть спрос. Конкурс традиционно ожидается у компьютерщиков и геологов. Люди думают, что им выделят нефтяную вышку в личное пользование, оттого и стремятся туда попасть…»

ДЕЛАЙТЕ ВЫВОДЫ

Для школ последствия ЕГЭ могут стать самыми неожиданными. От того, насколько хорошо или плохо дети сдали единый экзамен, будет зависеть рейтинг школы, а в дальнейшем и ее финансирование. «Оргвыводы будут сделаны обязательно, отчасти для этого мы и провели независимую аттестацию, – объясняет министр образования. – В этом году дети сдавали единый экзамен не только в 11-х, но и в 9-х классах. И у нас на сегодняшний день есть вполне реальная картина уровня учебных достижений саратовских школ. Эти результаты сейчас обрабатываются, и к августу, к традиционной педагогической конференции мы проведем обсуждение. Это реальная независимая оценка, по которой можно выстраивать рейтинг конкретных школ и учителей, районных отделов образования и региона в целом. И, я думаю, не за горами то время, когда финансирование образовательных учреждений будет зависеть от результатов его деятельности…»
Среди лидеров по ЕГЭ неожиданно оказались обычные школы, и не только городские, но и сельские. И наоборот – далеко не все лицеи и гимназии подтвердили свой высокий статус. Это значит, что сложившееся разграничение на престижные и непрестижные школы во многом искусственное и не всегда соответствует действительности. По словам Михаила Горемыко, ЕГЭ поставил много вопросов для дальнейших управленческих действий: «Это, конечно, не значит, что школы с плохим ЕГЭ автоматически попадут в черный список, но выводы таким школам нужно делать уже сейчас…»

«ЧУТЬ-ЧУТЬ» ВНЕ ЗАКОНА

Хотя ЕГЭ введен повсеместно, споры вокруг его законности не утихают. Причина – отсутствие единых образовательных стандартов. Экзамен, которому не на что опереться, юридически оказывается уязвимым. Реально предложены два типа стандартов – Российской академии наук (РАН) и группы ученых «Эврика», которой мы обязаны проектом КПМО. Но принимать их государство не спешит. «Стандарты – это не просто перечень знаний, который должен иметь выпускник, они касаются условий обучения, финансирования школ и разделения межбюджетной ответственности, – проливает свет на проблему Гарри Татарков. – По сути это трехсторонний договор между всеми участниками образовательного процесса – заказчиком образования, то есть ребенком и его родителями, школой и органами власти. В нем прописываются права и обязанности. Власти отсутствие стандартов может быть выгодно. Не надо заботиться о материально-технической базе, финансировании. Стандарты потому и не принимают, что там задаются требования, которые невыполнимы в масштабах всей России. Но там декларируются и обязанности родителей. Сейчас одна из главных проблем в том, что родители устраняются от ответственности по обучению своего ребенка, и это ни к чему хорошему не ведет…»
Специалисты сходятся во мнении: минимум стандартов надо принимать в ускоренном режиме. Пока их нет, ЕГЭ будет носить оттенок нелегитимности. А значит, будут и попытки оспорить его итоги в суде.