Непутёвая...

Жила она с мамой, красивой, как принцесса, стюардессой, надёжной, естественно, как весь Гражданский Флот, в нашем подъезде, в доме ЖСК, а папа у них был воскресный… В девяностые дом ветшал, а Оленька расцветала. Училась в школе, была простовата, но старательна, на фоне разгулявшейся в те годы подростковой вольницы, отрицавшей учителей как класс и бузившей без перерыва, выглядела почти ангелочком.

А тут её маму убили. Какой-то цирковой взял у неё в долг большую сумму, а отдавать не захотел ли, не смог – не знаю, а только историй такого рода то десятилетие знало немало. Однако финалы всё-таки различались.

Стюардесса, видимо, заподозрила неладное, потому что, когда сговорились, что придут к ней долг возвращать, включила на запись скрытый магнитофон. По той записи убийц и нашли.

Оленьку взял к себе папа, к тому времени превратившийся в большого такого vip ’а, но по получении дочерью аттестата зрелости посчитал, что долг свой отцовский выполнил, и Оленька осталась одна. И вроде вполне преуспела. Трудясь прилежно то там, то тут, сумела получить заочно бухгалтерское, а какое же ещё, образование. Ну, правда, не без некоторых издержек. С курсовыми и дипломом помог ей мой сын – он у меня молоток в математике. Квартиру пришлось сдавать, а где жить?

Ну, то у одного спонсора, то у другого. Хорошо, если попадался молодой и не очень драчливый, а то, бывало, и с фонарями под глазом ходила, и компьютер её летел наземь с пятого этажа, сосланный туда рукою очередного... вот опять это слово... кого? Я не знаю, для этих отношений в русском языке приличных слов не придумано. Любовника? Да не до любви. Приятеля? Не было там ни любви, ни дружбы. Сожителя? Ментовское слово, поганое, не для Оленьки. И придётся сказать непатриотично – бой-френда, да.

Когда случился зазор – с одним рассталась, другой ещё не явился на горизонте, – полгода жила у нас. Хозяйственная, аккуратная, вежливая такая девушка, не красавица, но мила, мягко-русая, крутобёдрая, крест на груди, что называется, не висит, а лежит. Сын её очень жалел и разбитый бой-френдом компьютер собрал заново.

Бережливая очень. На сэкономленные копеечки, одна к одной сложенные, сумела слетать к подружке в далёкие заморские штаты и даже вернуться обратно.

Просилась и дальше так жить – со мною, но я слегка притомилась и отказала, а она не обиделась. И так бы всё славно катилось и дальше, но у очередного бой-френда, шестидесяти лет отроду, оказалась стерва-жена. Выследила Оленьку на улице и вцепилась в волосы.

Ну, Оленька не осталась в долгу, себя отстоять, везде и всегда, она научилась. И теперь на неё завели уголовное дело по статье "покушение на убийство". А папа-банкир в отъезде. А шестидесятилетний бой-френд смеётся: ему лестно, что в его-то годы бабы за него подрались, вот он какой секси. И Оленька теперь не знает, что делать. И сын, у которого просит совета, не знает. И я не знаю.

Впрочем, не исключаю, что папа-банкир, вернувшись с Ривьеры загорелый и окрепший, вмешается всё же и Оленьку выручит. А на что ещё-то отцы-банкиры деткам посланы Богом? Чтоб наставлять непутёвых на путь истинный. Глазки открывать, так сказать, малым сим – на то, как наша жисть-жистянка устроена правильно. А как же иначе.

P . S . На суде Оленьке хотели дать год условно. Сын там свидетельствовал, что она человек, не представляющий опасности для общества, потому и сажать её на нары, как требовала законная супруга её бой-френда, не за что. На том и порешили. Но наказать-таки нужно? Всенепременно. Чтоб неповадно было таким, как Оленька, нарушать благополучное проистекание жизни жён благородных донов. И папа-таки вовремя вмешался. Не знаю уж, за сколько, кому, где и как произошло это явление, но Оленьке присудили штраф. За нарушение общественного спокойствия. Потому что порядок и спокойствие царят на наших улицах и домах, все граждане благонамеренны, никто ни с кем не дерётся, а чтоб любовниц иметь – так это упаси Бог, такое бесстыдство нам и не снилось. Такая вот социальная справедливость.