Люди бульона

  Все по чину: глубокое уважение… колоссальное бремя ответственности… огромный авторитет… пожелание неиссякаемости творческой энергии…

Стояла бы под этим бредом подпись Суркова или Патрушева, так нечего и комментировать. Но эдаким образом вылизал Сечина с ног до головы - ректор университета нефти и газа им.Губкина, г-н Мартынов.

Тут самое время напомнить, что к часу этой осанны Михаил Ходорковский, глава самой успешной российской нефтяной компании, человек, первым в бизнес-элите осознавший необходимость вытащить страну из коррупционной схемы, - уже почти шесть лет сидит в тюрьме, посаженный лично именинником.

Но что толку говорить об имениннике? Игорь Иванович Сечин - всего лишь большая рептилия, и никаких претензий к нему быть не может. Он много лет лежал у рыночного водопоя, притворившись корягой, и выждал момент для главного броска своей жизни, и уволок на дно жирнющий кусок, и остаток этой своей жизни будет переваривать произошедшее… Смешно тревожить этого долгожителя вопросами этического порядка. Он даже не поймет, о чем речь.

А вот ректор Мартынов, полагаю, поймет. И хотя родом он не из сорбонн, а из нашего родного комсомольского актива, содержание парочки общечеловеческих терминов ему, полагаю, знакомо. Глядя во вдумчивые глаза ректора на его фотографии с сайта, я смею предположить, что он успел прочесть некоторые из тех книжек, которые должно прочесть приличному человеку.

Но, видать, не помогло.

Оттого-то, например, г-н Мартынов позволил себе, вылизывая г-на Сечина, прилюдно объявить, что делает это от имени всех, кто работает и учится в университете имени Губкина. То-то должно быть приятно коллективу!

Стыд не дым, говорите, глаза не выест? Ну, кому как.

Многое зависит от местности.

Например, в Польше начала восьмидесятых, во время военного положения, публичные люди с репутацией не могли появиться на государственном телевидении. Не то чтобы их туда не пускали - ждали с распростертыми объятиями! какая ж власть не захочет укрепиться авторитетом Вайды и обаянием Ольбрыхтского? - просто их появление там означало бы немедленный общественный остракизм. И не только идеологически заточенный Вайда, но и люди куда менее определенные вынуждены были считаться с мощью общественной оценки.

Власть оказалась в изоляции - это, в конечном счете, и предрешило исход дела. Ярузельский и Ко дали задний ход не потому что им противостояли Валенса и Михник, а потому что за Валенсой и Михником стояла страна, готовая настаивать на своих правилах.

Поэтому в Польше получилось как в Польше.

Поэтому у нас получается как у нас.

Ректор Мартынов и легион его бесцветных товарищей, безболезненно живущие жизнью бактерий, в полном общественном вакууме принимающие цвет окружающей чекистской среды… - это страшнее всякого сечина.

А десяток готовых пошлостей о практической пользе такого вылизывания, как и рассуждения о "стокгольмском синдроме" (истерический тон поздравления указывает, что не обошлось и без этого), - оставим психоаналитикам г-на Мартынова и его товарищей по карме.

На мой личный вкус, эти бесцветные люди - не синдром болезни. Это сама болезнь и есть.