Заседание президентского совета будет посвящено десталинизации

Первая встреча с новым составом совета — Эллу Памфилову на посту руководителя совета в октябре сменил Михаил Федотов — запланирована на середину января, сообщили «Ведомостям» несколько участников будущего заседания. Повестка встречи еще формируется, говорит пресс-секретарь президента Наталья Тимакова. Предварительно в ней будет три вопроса, но ключевой, по словам Федотова, должна стать тема десталинизации России.

Тема заседания с участием президента предложена советом и 30 ноября он соберется предварительно ее обсудить без президента, но Кремль живо откликнулся, говорят правозащитники.

Однозначно негативное отношение к сталинским репрессиям президент высказал еще год назад — в видеоблоге в День памяти жертв политических репрессий, напоминает Тимакова: он заявил, что преступления режима невозможно оправдать.

Тема звучала и на нынешнем Валдайском клубе, напоминает Николай Петров из Центра Карнеги: «Это, несомненно, кремлевский идейно-пропагандистский проект, целенаправленное движение по ликвидации имиджевых проблем на Западе».

На мемориалах памяти жертв репрессий выступал и Владимир Путин, напоминает его пресс-секретарь Дмитрий Песков.

Акцентировать тему репрессий Путину сложнее, считает Петров: он выходец из структур, которые продолжают называть себя чекистскими, а именно они были реальными исполнителями репрессий.

Слова «десталинизация» в повестке январского заседания совета не будет, тема заявлена шире — о национальном примирении и о памяти жертв тоталитарного режима, — чтобы не сводить все к культу личности генсека и подчеркнуть, что речь идет о преодолении нацией пережитков прошлого, объясняет член совета Сергей Караганов.

Президентский совет и правозащитный центр «Мемориал» разработали проект федеральной программы по увековечиванию памяти жертв репрессий. В ней четыре блока.

Первый — полное рассекречивание советских архивов. Речь идет о том, чтобы снять гриф секретности со всех советских документов доперестроечного периода и упростить процедуру доступа к ведомственным архивам, следственным документам, архивам ЧК, ГПУ, ВКП(б), шифротелеграммам, попадавшим с мест в центральный аппарат, персональным делам граждан. Указ рассекретить советские архивы, связанные с репрессиями, еще в 1991 г. подписал президент Борис Ельцин, но свободного доступа к ним так и нет. А в июле 2006 г. совместным приказом ФСБ, МВД и Минкульта утверждено новое положение о порядке доступа к материалам госархивов — он стал возможен лишь по истечении 75 лет с момента их появления. Ссылаясь на нарушение законов о реабилитации и гостайне, «Мемориал» оспорил положение в Мосгорсуде, но получил отказ.

Второй блок программы касается мемориализации — поиска лагерных захоронений, установки памятников, создания полноценных музейных экспозиций.

Третий блок — социальная защита пострадавших от репрессий. Их, по данным «Мемориала», около 800 000 человек — узников лагерей и их детей. По закону о реабилитации жертв репрессий им положена ежемесячная компенсация. С 2007 г. выплаты перешли в ведение региональных бюджетов, из-за этого узники лагерей получают от 300 руб. до нескольких тысяч — в зависимости от возможностей местных бюджетов. Правозащитники предлагают вернуть узникам федеральные гарантии выплат, а оставшимся в живых узникам лагерей (около 30 000 человек) размер выплат повысить и наделить их натуральными льготами — бесплатной медициной, например.

И наконец, четвертое требование совета — дать политико-правовую оценку преступлениям тоталитаризма. Готовятся проекты нормативных актов, говорит Караганов. Одним из вариантов может стать президентский указ с четким перечнем преступлений и указанием на недопустимость прославления сталинизма.

Толчком к проекту во многом стали недавняя попытка вывесить плакаты с изображением Сталина в Москве и новые трактовки исторической роли генсека в школьных методичках и учебниках, одобренных Минобрнауки.

Совет предлагает и судебное разбирательство преступлений режима. «Мы говорим даже не о преступлениях конкретных людей, — объясняет член совета Сергей Кривенко. — Надо оценить с правовой точки зрения блок нормативных документов: по коллективизации, по Катыни, по большому террору». Вердикт по фактам истребления целых групп населения, считают в совете, должны вынести Верховный или Конституционный суд.

В правительстве проект президентского совета оценивают осторожно. «Нельзя стирать историю страны. Один из наших приоритетов — борьба с попытками коверкать историю», — говорит Песков. «Рассекреченные архивы тоже требуют последующей экспертизы, — заявил “Ведомостям” публицист Максим Шевченко. — Обнародованные недавно документы по Катыни, к примеру, никого не убеждают. Там есть затертые места, никто не проводил экспертизы подписи Сталина».

Институционально тема будет поднята фактически впервые, напоминает Кривенко: «Последняя попытка была в начале 1990-х гг. — с судом над КПСС, когда Верховный суд выпустил жесткое постановление о преступлениях режима, но текст был выхолощен до практически пустого абзаца».

«Тоталитарные стереотипы и практики у власти и населения по-прежнему слишком сильны», — констатирует Арсений Рогинский из «Мемориала». А реформы, к примеру, силовых ведомств без публичных оценок прошлого невозможны: нынешние силовые структуры — это советские институты, созданные для проведения репрессий, заключает его коллега Кривенко.

От редакции: Пора хоронить

Новый руководитель президентского совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Михаил Федотов предлагает Дмитрию Медведеву в первую очередь обсудить программу десталинизации, или, как ее называют другие члены совета, принципы национального примирения. Такая повестка дня (более подробно о предложениях Федотова и членов совета см. статью на стр. 01) может вызвать недоумение и даже раздражение значительной части общества, которое куда больше обеспокоено сегодняшними кричащими проблемами коррупции и произвола правоохранительной системы.

Однако обсуждение острых вопросов недавнего прошлого, которое не должно ограничиться личностью Сталина и годами его правления, выработка общепринятой точки зрения на ключевые события той эпохи необходимы для России. Недорефлексированная национальная история порождает сумбур в головах сограждан, мешает национальному согласию, приводит к повторению властями системных ошибок, допущенных прошлыми правителями. Наконец, сомнения в преступности решений и действий бюрократов и спецслужб прошлого отзываются правовым нигилизмом нынешних силовиков и оскорбляют память погибших.

Стремление Федотова и других членов совета заняться историей весьма похвально. Массовые тиражи и публикация в интернете документов советского периода (как это было сделано весной с материалами по Катыни) позволят рядовым гражданам самим, без посредников, ознакомиться с подлинной историей репрессий и судьбой жертв. Сейчас из-за малой доступности документальных публикаций и качественных исследований россияне вынуждены довольствоваться работами интерпретаторов, не все из которых добросовестны: некоторые, например, предлагают считать пострадавшими лишь осужденных к смертной казни и расстрелянных — или уйти от спекуляций на этой теме. А поскольку четкая правовая оценка прошлых событий отсутствует, возникает неоднозначное отношение к тому периоду и его действующим лицам.

Печальна и разница в отношении общества и государства к жертвам Великой Отечественной войны и сталинских репрессий — а надо было бы этих последних беречь так же, как ветеранов.

Преступления тирании 1920-1950 гг. осуждают 58% опрошенных «Левада-центром». А вот поклонников Сталина куда больше, чем противников: положительной его роль в истории считают 48% (!), отрицательной — 33%.

Оставшимся 19%, видимо, все равно. Среди молодежи сталинистов и их противников примерно поровну, но поклонников все-таки больше: 38 против 36%. Получается, что стране нравится тиран, у нее нет стойкого иммунитета к нему. Хорошо хотя бы то, что сторонников у Сталина все меньше: в 2003 г. было 53 против 33%.

Важно, чтобы десталинизация и примирение не ограничились развенчанием тирана, историческими исследованиями и помощью пострадавшим. В стране, скроенной по сталинским лекалам, по-прежнему действуют многие институты и механизмы советских лет. Экономическое наследие — нерациональное использование материальных средств, ориентированность на получение и последующее освоение ресурсов, гигантомания и нежелание считаться с последствиями великих строек для людей и природы. В политической сфере нынешняя Россия сохраняет закрытость власти от общества, ее склонность засекречивать свои просчеты и лгать, привилегии бюрократов, их невнимание и безразличие к повседневным нуждам и тяготам обывателя. Произвол органов, которые лишь с иронией можно назвать правоохранительными, и его легитимация судами — производная от принципа «органы не ошибаются» и чрезвычайного права времен борьбы с «врагами народа». Даже сейчас защита ущемлена в праве на сбор доказательств по сравнению со следствием.

Все это наследие чиновники активно используют, заменив политические и идеологические цели сбором статусной ренты. Добавим к этому иезуитскую этику, при которой достижение цели оправдывало любые материальные, финансовые и человеческие издержки.

Полноценная десталинизация (национальное примирение) означала бы последовательный отказ от порочных принципов и этики, демонтаж устаревших и выродившихся институтов. Вопрос в том, согласны ли президент и его окружение обсуждать проблему в таком формате.