Итоги вступления в ВТО: производство молока падает

Ответить на такой вопрос можно, только имея четкую статистику отечественного производства. И вот с ней-то как раз у нас проблемы.

В советское время сформировалась привычка рапортовать о победах и подвигах: с экранов телевизоров нам регулярно говорили, как у нас все хорошо в сельском хозяйстве. Мы все помним, чем это закончилось, – вдруг, ни с того ни с сего, Советский Союз оказался банкротом, и как только мы открыли свой рынок импорту, он быстро вытеснил отечественного производителя. В считанные годы своего сельского хозяйства у нас просто не стало, и мы могли только задаваться вопросом: как же так, ведь было все так замечательно?

В начале нулевых мы, слава богу, стали снова инвестировать в сельское хозяйство, и возникла необходимость демонстрировать успехи, показывать, как все хорошо. Вроде бы и правда все неплохо: мы производим 32 млн тонн молока в год. На этом основывается официальная статистика потребления, получается 240 кг на человека в год в пересчете на сырое молоко. В Евросоюзе и США при этом – около 400 кг, однако все-таки наш показатель позволяет не слишком сильно отклоняться от медицинской нормы, то есть все, в общем-то, не так уж и плохо. Тем более что можно приплюсовать еще молочные продукты, эквивалентные 8 млн тонн молока, импортируемые в Россию по официальной статистике таможни.

Однако когда доходит до того, чтобы посчитать, сколько из всего производимого нами молока перерабатывается, то выясняется, что только 13 млн тонн. Где же, спрашивается, остальное? Оказывается, это все дают коровы частных хозяйств, которые сами это молоко и потребляют.

Цифры нам говорят, что подавляющее большинство населения России сидит на парном молоке. Прямо деревенский рай какой-то.  

При этом количество их коров, по статистике, растет из года в год. Хотя любой, кто бывает в деревнях, знает, что их количество, наоборот, сокращается. Если, по данным Росстата, и поголовье, и производство молока растет, то по данным «Союзмолока» и то, и другое падает. По нашим подсчетам, за последний год мы оказались в минусе на 5%.

Откуда берется такое несоответствие? Сегодняшняя система субсидирования основывается на том, как отрапортуют губернаторы: чем больше у тебя успехов, тем больше денег получишь. Данные завышаются, официальная статистика не соответствует действительности, и в реальности мы имеем рынок молока объемом не более 20 млн тонн. А это уже отставание не только по уровню потребления от развитых стран более чем в два раза, но, за минусом фальсификата, и от медицинских норм. И доля импорта у нас в реальности не 20%, как говорят официальные данные, а 30% и более.

Ситуация складывается опасная. Во-первых, импортная продукция – это продукция в большинстве случаев с консервантами, менее натуральная и полезная. Во-вторых, импорт, как наглядно демонстрировали девяностые, будет демпинговать, пока не завоюет рынок. Как только мы попадем от него в зависимость, цены сразу пойдут вверх. Причем ладно бы тот демпинг, который зарубежные производители могут себе позволить сегодня, основывался на разнице в эффективности бизнеса – ничего подобного. Все обусловлено исключительно уровнем государственной поддержки. У нас же поддержка сельхозпроизводителей находится на одном из самых низких уровней среди развитых стран. Ничего удивительного, что при более высоких издержках их продукция в итоге оказывается по многим позициям если и не дешевле нашей, то по крайней мере на одном уровне. Многие европейские компании испытывают проблемы со сбытом. Поэтому они хотят завоевать наш рынок. Хотя Россия более чем способна обеспечить себя молочной продукцией – еще и на экспорт останется.

Но для того чтобы точно оценить ситуацию, нам пора перестать двигаться в тумане, надо начинать делать точные подсчеты. Не прятаться за видимостью столь желаемых успехов, признавать ошибки и принимать меры. Иначе нас ждет повторение 90-х, в которые большинство из нас вроде бы не горят желанием возвращаться.