Двести человек на место

Надпись на входе в главное здание «Щуки»: «Предварительные прослушивания на курс В П. Николаенко (специализация «Актер драматического театра и кино») проходят каждый понедельник и четверг. Все, как всегда каждый год: отрывок из прозы, стих, басня, спеть песню. Перед «Щукой» столпились человек двести. Из них останется человек пятнадцать—тех, кого допустят с предварительного прослушивания на первый тур; на второй пройдут четверо, до третьего из этого понедельника может не добраться никто.

Итак, вечер, ветер, дождь. Сто девяносто восемь потенциальных абитуриентов и два корреспондента «Огонька» в роли поступающих. Точнее, в основном слушающих.

— Я, если не пройду сегодня, наверное, повешусь.

— Ну уж нет, поступление на актерское жизни не стоит. Я вот себе другое обещание дал. Поступлю—курить брошу.

— А что волноваться-то? Не сегодня—так на следующей неделе. Не сюда—так в ГИТИС, потом во ВГИК, в Щепкинское.

— В ГИТИСе такие парни, как я, не нужны. Я веселый, простой. Там нужны интеллектуалы томные, длинноволосые. Надеюсь, здесь, в «Щуке», юмор любят.

— Мы из педагогического института. Окончили уже. Не все же на переменах стихи друг другу читать. Вот и попробуем.

— Кажется, я забыла все, что подготовила.

— А что вы подготовили?

— Я не помню. Стихи какие-то.

Женщина приехала вместе с сыном из Орла.

— Почему поступать в Москве решили?

— Ну… Москва… Сами понимаете. К тому же Миша с детства в театральной студии учился. Мы везде, где только можно, в Москве пробуем. У родственников живем, мотаться обратно в город накладно. Все вступительные вразброс идут: вчера во ВГИК пробовались, в субботу поедем в Щепкинское… Надо везде пробовать, куда-нибудь уж точно возьмут—у нас так земляки поступать пробовали и поступали.

— Ну а все-таки, что если не поступите? В нормальный вуз будете пробовать?

— Нет, не хочет Миша. Упрямится. На крайний случай в городе поступит, будет в местном театре играть. Хоть дома останется.

Рядом мужчина. Пришел с дочерью, 11-й класс.

— Дочь вот в актрисы хочет… Как я могу запретить? Ну, и отец помогать должен. Надо будет—и на платное отделение денег дам (150 тысяч рублей в год).

— А если не поступит?

— Да ясно, что не поступит! Я ей говорю: мол, ты никакая не актриса и нечего время терять. Но пусть сама все это поймет. А потом на менеджмент ее отправлю поступать, чтобы деньги зарабатывать могла.

Абитуриенты невероятно терпеливы: здесь уже не одну историю про знаменитых актеров, которые только с третьего/шестого/восьмого раза поступали, рассказали.

— А если попросят спеть песню, значит, ты гарантированно понравился.

— Ой, а мы не готовили песни…

— Народные пойте, такие точно пойдут…

Потом пролетела весть, что принимают девушек только в туфлях, в кедах не положено. Тут же появляются мамы с туфлями. Переобуваются тут же.

Худрук 1-го планового бюджетного курса (дневной актерский факультет Щукинского института), профессор Валентина Николаенко—та, от решения которой зависит судьба всех без исключения абитуриентов, переодевающихся сейчас под дождем внизу,—затягивается сигаретой. Она только что отслушала 30 человек. Осталось еще 20. И так—месяц.

— Вы знаете, может быть, это цинично, но мне все почти понятно, каковы шансы у человека стать актером, как только они заходят и представляются. Конкурс в этом году—200 человек на место. Курс—35 человек, бюджетных мест—18. Но даже если человек поступит, все равно еще никакой гарантии, что станет актером. Если из 30 человек на курсе восемь стали актерами—это очень хорошо. Ну десять.

— Получается, что 18 человек государство в течение четырех лет учит бесплатно. Каждый год. А в профессии остаются единицы. Зачем стране столько актеров? Может, тут какая-то ошибка в самой системе отбора в вузы?

— Это не ошибка системы. Скорее ошибка… м-м-м… ну, наших установок семейных, ментальных, российских. Во-первых, каждая девочка хочет быть артисткой (девочек—90 процентов среди поступающих). Одновременно к актерской профессии отношение… такое… несерьезное. Считается, что и делать ничего не надо. Только кривляться и глаза закатывать. С другой стороны, у всех есть телевизор. Он приучает к тому, что достаточно поступить—и сразу будут софиты, цветы, лавры.

На самом же деле у нас в театрах сейчас кризис перепроизводства. Система академических театров такова, что все труппы переполнены. А актер сейчас ведь оканчивает вуз—и ведь он не едет домой. В Союзе существовала система: после театрального училища ты попадал по распределению и обязан был отыграть четыре года в Куйбышеве, Твери… В глушь, в Саратов, к тетке… А теперь актер оканчивает вуз и любой ценой стремится остаться в Москве. Бегает в массовках, играет Серого волка или Лису в сказках и теряет квалификацию. Иногда я спрашиваю их: ты хочешь быть актрисой или жить в Москве? Актрисой? Тогда поезжай в Саратов. И она оканчивает там вуз театральный, и играет, и говорит потом мне спасибо. А те, кто за Москву цепляются, часто оказываются у разбитого корыта.