Сигнальщики и горнисты

Была, если помните, такая повесть Анатолия Алексина на излете застоя. Повесть слабая, не о ней речь, - термин явно пригодится. Так мне кажется после выступления Дмитрия Медведева в Гагарине, где он прямо сказал: "У нас в стране особую роль играют сигналы".

Вот этого я совсем не понимаю.

Нет, я знаю, конечно, что исполнители - особенно заплечные - в самом деле очень любят сигналы и реагируют на них с некоторым даже опережением (так, мне кажется, украинские спецслужбисты отреагировали на сигнал Кучмы о том, что ему не нравится Гонгадзе: переусердствовали ребята, как показало расследование). Нельзя же прямо сказать: мне неугоден такой-то. Исполнители со всех ног кидаются устранять, ибо ничего другого не умеют. Но ведь активности власти - и даже активность упомянутых исполнителей - не сводится к чисто репрессивной, устранительной и наказательной деятельности. Я догадываюсь, что если президент (абстрактный, разумеется) хочет свести счеты с неприятным ему изданием, человеком или концерном, он не может сказать об этом прямо - ни публично, ни конфиденциально. Статус не тот. Он вынужден осторожно сигнализировать: как было бы хорошо, если бы у такого-то или таких-то появились налоговые (уголовные, физиологические) проблемы! Ап - и готово: один попил радиоактивного чайку, другого обнаружили без головы, третьему выставили налоговые претензии на сумму годового госбюджета.

Однако неужели первое лицо государства обязано подавать сигналы и обо всем остальном? Неужели оно не может прямо сказать, например, что конкретные высказывания конкретного должностного лица обваливают рынок, а слишком бурная деятельность другого должностного лица напоминает сведение личных счетов? Почему, в конце концов, главным инструментом руководства страной в самом деле являются сигналы, а не прямые и явные указания: "Дайте то, подайте это, сделайте наоборот"?

Легче всего предположить, что таким образом государство гуманно дает подкормиться десяткам авгуров, толкующих каждое дрожание левой икры государственного чиновника известного уровня в выгодном для них смысле. Президент мигнул, крякнул, повел бровью - тут же славная когорта Никоновых-Марковых-Павловских объяснит любой его нервный тик соображениями высшей государственной необходимости; но прокормить авгуров, в конце концов, можно и менее утонченными способами. Они и так не бедствуют, лекции "Нашим" читают... Понятно, что и населению в отсутствии политики надо чем-то занять умы - почему президент сегодня в синем, а не в сером?! - но население, кажется, давно отвыкло ломать голову над подобными тонкостями и не смотрит дальше огорода. В чем же дело, Господи помилуй?! Почему президент России, сверхдержавы, одержавшей за последнее время столько спортивных и эстрадных побед, обязан давать сигналы вместо того, чтобы разговаривать просто и ясно?

Ведь это порождает неясности, неловкости, двусмысленности. Ведь сигнал на то и сигнал, чтобы в случае чего от него можно было легко отмежеваться: я этого в виду не имел, вы сами неправильно меня поняли! Так Елизавета в шиллеровской "Марии Стюарт" перевалила всю ответственность на Дэвисона, которому приказала казнить соперницу "не в прямых словах, но в темных, косвенных намеках". "Вы смели толковать мои слова, в них вольно вкладывать свой смысл кровавый?" - визжит Елизавета, и Дэвисону нечего возразить. Так Михаил Сергеевич Горбачев, думается, ровно 17 лет назад дал некий сигнал, а потом отмежевался. Так мне кажется, ничего не утверждаю, - тоже, если хотите, даю сигнал, но это потому, что очень уж темна материя и зыбка почва. В России все делается сигналами, потому что никто ничего не смеет сказать словами: ни чиновник, ни топ-менеджер, ни, страшно сказать, сам президент. В этом вся и жуть: самый могущественный - наименее свободен. И вынужден объясняться полунамеками, обтекаемыми, ничего не говорящими фразами - которые либералы толкуют как явные признаки оттепели, а консерваторы, ликуя, объявляют новыми призывами к завинчиванию гаек. И никто ничего не понимает - все на уровне третьей сигнальной системы, внятной только тем, кто непосредственно стоит у руля.

Вот я и думаю: может, он этим своим намеком на сигнал тоже подал определенный сигнал? Я, мол, друзья, в себе не властен, прямо ничего говорить не могу, и вообще у меня нет особых полномочий - вот и сигналю: не надо очень-то уж того-этого...

Что же, сигнал услышан. Да мы, собственно, и так догадывались.