Маргинальный феномен и живопись шелком (ФОТО)

Феномен Николаевой заключен в том, что две грани творчества существуют как два полюса, и кто видел одухотворенные иконы Татьяны, может прийти в шок от некоторых ее стихов.

Тара

Кому я нужна? Алкашка.
Иконы вот вышиваю…
Ах, как мне бывает тяжко,
Пока я еще живая.

Ах, как мне бывает больно
От той суеты, что всюду!
Вдеваю в ушко игольное
Заплаканного Иуду.

Поплачь. Да и я – напару…
От слез хоть ее не видно-
У двери пустую тару.
Ах, как мне бывает стыдно!

Я тоже пустая.
Ведь тара же. Непростая.

Из книги «Клочок Обетованный»

Все что делает Татьяна - неподдельное, настоящее, не на потребу, потому и ценно.

Руслан Сидоров называет Татьяну Большим поэтом в большом городе.

Александр Ибрагимов напишет о ней: «Она никогда не старалась быть поэтом, она просто присутствует среди нас как поэт - искренне и непоколебимо... В ее стихотворном почерке крепость и сила».

Точная рифма

Мне точная рифма немягкое ложе стелет,
А я не люблю ни перин, ни кружев по краю.
Нет слаще рябины январской и свиристелей,
Которые с сердцем – ледышкой в снежки играют.

Нет горше застрявшего в горле комочка мёда.
Нет деланной как в камасутре, любви скучнее.
Страшнее обряда не сыщешь в миру погоды.
Когда ничего не меняется вместе с нею.

Вот я и срываюсь с цепи, и крушу границы,
А если смеренной теку, - отражаю звезды…
Они надо мною плывут, как людские лица,
А в лицах увидеть свет никогда не поздно.

Из книги «Клочок Обетованный»

Первая книга Т. Николаевой «Живи меня, Господи» (Методическое пособие по лицевому шитью) под редакцией Ольги Галыгиной вышла в 2002 году, вторая - «Где ты, потомок первого?» с графикой Елены Башариной увидела свет в 2004 году, спустя два года вышел сборник стихов и прозы «Клочок обетованный». Его Татьяна проиллюстрировала собственными рисунками и фотографиями из семейного альбома. «Маргинальный феномен» - совместный проект с фотографом Владимиром Шебанковым, готов к печати. Друзья советуют изменить название книги.

Маргинальность (от лат. margo - граница, грань, край, marginalis - находящийся на краю) - это понятие, традиционно используемое в социальной философии и социологии. Оно подчеркивает особый социальный статус (обычно - низкий), принадлежность к меньшинству, которое находится на границе или вне социальной структуры, ведет образ жизни и исповедует ценности, отличающиеся от общепринятой нормы (например - контркультура).

Еще в середине прошлого века философ Эрих Фромм назвал способность современного человека любить «маргинальным феноменом». «Маргинальный феномен» Татьяны Николаевой об оскудении, вырождении любви как явления, о том, что на земле не остается носителей любви…

Т.Н. –. Современный человек живет в дефиците любви и когда в нем умирают последние искры этого божественного дара, человек превращается в животное. … Мне не нравится то, что происходит в современном мире, и скрывать я этого не буду ….

Что же такое поэт? По утверждению Татьяны это некая духовная субстанция, прямой проводник, разговаривающий с богом, если хотите - пророк. По этому каналу приходит на землю откровения, мысли будущего.

Поэт не принадлежит верхушке общества, не принадлежит он и своему народу. Он вхож в так называемую элиту, и плоды поэта ею востребованы. Он любим народом, но постоянно пребывать среди народа ему тягостно. Его удел оставаться чужаком и там и там.

Поэт - это динамичная прослойка, своего рода дрожжи, находящиеся в постоянном движении. Его миссия - взрыхлять верхний и нижний слои, принося кислород, необходимый для жизни. Поэт будоражит, не дает этим двум пластам срастись и омертветь.
Если бы не было поэтов, наше духовное существование превратилось бы в благополучное болото, затянутое ряской…

Живопись шелком

Авторскую технику Татьяна Николаева называет «живопись шелком», но это не просто вышивка, фоном для нее служит аппликация. Живость и объем картины обретают благодаря шелковым нитям.

«Старая груша», «Белый налив», «Алыча после грозы» - работы из новой серии «Плодовые деревья Звягеля». Звягелем раньше назывался Новоград-Волынск, где прошло детство Татьяны, куда она возвращалась студенткой к своим родителям.

Т.Н. - Новоград-Волынск - удивительный город, стоящий на границе между Киевом и Львовом. И хотя это Прикарпатье, там живет много русских, военных. Вся правая сторона реки Случ – это доты, Карбышевские укрепления. Волынь – это холмы, не степная Украина и не Карпаты, она напоминает нашу Шорию и Камчатку. Может быть, поэтому я здесь укоренилась и живу, потому что мне нужен этот холмистый ландшафт.

Новоград-Волынск - город с фруктовыми садами, где все плодоносит – бери, срывай, ешь каштаны, грецкий орех, яблоки и груши. Я по этому истосковалась, забыла, что это есть в природе. Я думала, раз в нашем промышленном городе на глазах все сереет, скукоживается, значит и там происходит нечто подобное. Но когда я приехала после пятнадцатилетнего перерыва и увидела, что это неправда, что все осталось, как прежде и это было всегда. Только алыча, которая раньше была маленьким кустиком, стала плодоносить. Липа, которая едва доставала второго этажа, теперь покрывает пятиэтажку, и когда мы открываем балконную дверь, в квартиру врывается липовый аромат. Жива и старая груша, пронзенная дуплом.

Все стало гигантским. Новоград-Волынск перерос меня. Он перерос мое детство. Спаси, господи, добрых людей - хохлов, что они не вырубают свои старые деревья. Живы те пирамидальные тополя, которые были в моем детстве…

Образы любимых деревьев Татьяна старалась запомнить во всех подробностях. Искала нужный ракурс для съемки и освещение, фотографировала детали, делала зарисовки, чтобы приехать в Новокузнецк с готовыми набросками.

- Таня, расскажи, с чего начинается работа над вышивкой?

Т.Н. - С эскиза, его я делаю обязательно. Ствол дерева должен быть «мускулистым», как на рисунках Ван Гога. Я заштриховываю так, чтобы создать иллюзию объема, потом нитью-штрихом по стволу так и работаю. В эскизе я цвет не делаю, потому как у меня огромный опыт работы с тканями. Я просто выбираю цветовую гамму для основы-аппликации, потом переношу рисунок нитью. На работу выкладываю разного цвета нити. Это процесс спонтанный, но все строится на гармонии. Смотрю, как сочетаются нити друг с другом, ставлю цветовые акценты, уравновешиваю композицию.

- Как тебе удается «оживить» деревья?

Т.Н. - У каждого дерева своя жестикуляция, своя пластика. У тальника – одна, у каштана другая, есть жесты у ветвей и стволов...
Это неблагодарный труд, вышивать то, что можно написать красками. Попробуй вышить двести алычинок, лежащих на земле и висящих на ветвях дерева! Мне казалось, что я могу передать эту красоту в шелке, но не удалось. Я нашла точные образы, и повторила бы их в другом варианте для себя, более условно, не так натуралистично. Мне нужен мой результат.

- Живопись или акварель, к чему тяготеет вышивка?

Т.Н. - По исполнению вышивка ближе к гуаши. Мне очень нравится пуантилизм – точечная техника маленькими мазочками. Живопись маслом смешивает краски, размазывает, а ты работаешь чистыми цветами, ничего не смешивая, сочетание разных нитей и дает цвет. Я не люблю, когда квадратный сантиметр застелен одной нитью, я беру три разных цвета и делаю нужный, получаются плавные переходы. Это не замес масляных красок на палитре, а наложение мазочков-стежков друг к другу. Вот такая техника.

Я это осознала, когда образцы икон брала не живописные, а мозаичные. Вышивка очень похожа на мозаику. Нитью можно сделать точку, штрих. У моих работ формат небольшой, но если нужно «нагрузить» фактуру, могу работать и шерстяной нитью и пеньковой веревкой. Это не имеет значение. У меня главное - цвет, фактура и движение. Шелком я работаю, потому, что он живой, у него кроме цвета, есть свет.

Мерцающий, переливчатый свет меняется в зависимости от освещения. При дневном свете картина смотрится так, включили люстру - выглядит иначе, а если зажечь свечу, перед нами совсем другая работа.

На представленных снимках можно увидеть лишь жалкое подобие оригиналов Татьяниных работ, репродукция - это пятая часть того, как работа выглядит живьем.