«Гражданское общество – это не оппозиция»

«Гражданское общество – это не оппозиция»

В стране и миреПерсона
Интервью с председателем Московской Хельсинкской группы Людмилой Алексеевой

В конце минувшей недели в Интернете был опубликован обзор изменений законодательства о некоммерческих организациях (НКО), вступивших в силу с начала 2011 года. Документ подготовил Департамент стратегического управления и бюджетирования Минэкономразвития РФ. О том, с какими трудностями, в том числе и финансовыми, сталкиваются сегодня правозащитные и другие НКО, в интервью «НИ» рассказала председатель Московской Хельсинкской группы Людмила АЛЕКСЕЕВА. Также она ответила на обвинения, будто все протестные акции в России организуются на западные деньги, и предположила, почему у оппозиции до сих пор не появилось лидера.

– Едва ли не ключевой пафос скандального «расследования» показанного недавно по НТВ состоял в том, что массовые акции оппозиции организуются на западные деньги. В какой мере это так?

– Это тянется с советских времен, когда, кстати сказать, мы ни одной копейки ни от кого не получали. И до сих пор одно и то же, ничего нового не придумали. Меня по телевизору полощут за то, что я в 2005 году получила в британском фонде грант в 23 тысячи фунтов. А наше правительство из того же фонда получило два миллиона фунтов на переобучение офицеров нашей армии. Так кто существует на западные деньги – я или они?

– Российские правозащитники могут существовать только на российские деньги?

– Есть организации, которые так и существуют. Это прикормленные организации, «гонго» – Governmental-non-governmental organizations (организованные правительством неправительственные организации. – «НИ»). Это американцы придумали, потому что у них тоже такие организации есть – фактически правительственные, которые маскируются под неправительственные. Такие «гонго» у нас очень хорошо существуют. Например, «Наши» полностью получают здешние деньги.

– Государство вам помогает?

– Раньше вообще никаких государственных фондов не было. Четыре года назад впервые выделили сумму (очень маленькую сумму, что-то около двух миллионов рублей на всю страну) и Общественной палате дали распределять. Я сказала: мы обязательно подадим на этот конкурс, чтобы, когда очередной раз будут упрекать в том, что мы существуем на деньги зарубежных фондов, ответить, что у нас есть хоть и небольшая сумма, но отсюда. В первый год мы не смогли подать заявку, потому что не было ни одного основания, по которому на грант могла бы претендовать правозащитная организация. На следующий год исправились, появились такие номинации. Я подала, и мы получили деньги. Мы тщательно продумали статьи расходов и, конечно, не предложили, например, наблюдение за выборами, потому что заведомо бы отказали. Мы предложили создание бесплатной юридической приемной по социальным проблемам. Когда нам дали деньги, мы создали приемную, она год поработала очень успешно, больше трех тысяч граждан обратились, многим удалось помочь, потому что хорошие юристы нашлись. Кстати сказать, очень немного им платили, люди больше на энтузиазме работали. А на следующий год (это было в прошлом году) нам дали сумму в четыре раза меньшую. Пришлось уволить почти всех юристов, оставить одного и работать только по письменным обращениям, на которые юрист письменно же отвечал. В этом году мы опять подали. Нам отказали. И мы знаем, что больше не получим, потому что у многих членов Общественной палаты есть свои организации.

– То есть без зарубежных грантов организация становится проправительственной либо прекращает существовать?

– Нет, почему? Можно и вообще без денег. МХГ была создана в 1976 году. И до 1993 года, когда мы получили первый грант, мы работали бесплатно. Наши гонорары были не рублями, а годами лагерей. Вы думаете, если мы останемся без денег, мы прекратим работать? У нас найдутся люди, которые будут работать бесплатно. Другое дело, что это будет менее эффективная работа, потому что людям надо где-то зарабатывать. Мы – бедная страна, у нас почти нет граждан, которые могут себе позволить работать бесплатно и при этом нормально питаться и иметь какое-то жилье. Но работать мы все равно будем, даже если нас лишат любого финансирования.

– «Единая Россия» призывает усилить контроль над НКО. Как вы это прокомментируете?

– Контроль? Мы уже отдаем полный отчет о средствах, которые мы получаем и потратили, в налоговые органы и Министерство юстиции. Перед партией «Единая Россия» мы отчитываться не будем, мы не партийная организация.

– Обещают трудности при регистрации...

– Трудности при регистрации уже созданы законом 2006 года. Общественную организацию у нас зарегистрировать труднее и дороже, чем коммерческую фирму. Мы в этом отношении единственная страна в мире. Они этими трудностями добились одного: теперь никакого контроля над некоммерческими организациями нет. Численность зарегистрированных организаций после 2006 года сократилась втрое. Было около 650 тысяч, сейчас чуть больше 200 тысяч. Но возникло огромное количество организаций – не только правозащитных, самых разных, – которые не регистрируются, потому что сложно, надо оплачивать юриста и много что еще. И работают без регистрации. Только и всего. Теперь они не знают ни сколько нас, ни чем мы занимаемся – ничего не знают.

– В разных городах России продолжаются митинги и шествия «За честные выборы». Общество пробудилось?

– Оно пробудилось еще лет пять назад. Тогда стали формироваться общности людей не по убеждениям, как политические партии, экологи или правозащитники, а по интересам. Самые известные из таких общностей – Федерация автовладельцев России, движение «За Химкинский лес!», общество обманутых дольщиков. В последнее время такие общества особенно активно возникают и разрастаются.

– Как влияют на самоорганизацию протестные настроения?

– Протестные настроения распространились благодаря самоорганизации. Например, объединение «Гражданин наблюдатель» возникло еще до выборов, причем возникло снизу, через Интернет. Молодежь, которая раньше выборы игнорировала, решила идти в наблюдатели. Очень хорошо показывает рывок в развитии нашего гражданского общества митинг на Поклонной горе. Раньше было так: власть делает какой-то поступок, мы на него реагируем. Сейчас граждане организовали шествие, и власть говорит: «Ага, и мы организуем шествие». Граждане говорят: «Мы будем организовывать наблюдателей». И власть отвечает: «Мы тоже организуем наблюдателей». Общество вырвалось вперед. Сейчас мы заказываем музыку, а они повторяют за нами мотив, но уже на свой лад.

– Какова роль правозащитников в протестных акциях?

– На этих митингах слова «правозащитник» я не слыхала ни разу. Там нас не вспоминали, хотя правозащитники, конечно, участвовали. Но что меня порадовало и что я считаю большим достижением правозащитного движения в нашей стране – основное требование у людей заключалось в равенстве всех перед законом. А это и есть лозунг правозащитного движения. То, чего мы добивались 46 лет! Меня очень порадовало, когда я в Интернете нашла ансамбль ветеранов-афганцев. Такие крепкие дядьки с татуировками, в тельняшках, в беретах на гитаре играют. Они пели песню, обращенную к нашему избранному президенту: «Ты – такой же, как я, человек, а не бог. Я – такой же, как ты, человек, а не лох». Так что они тоже за равенство перед законом. И это замечательно.

– Вы поддержали инициативу Уполномоченного по правам человека в России Владимира Лукина, который захотел стать посредником в диалоге власти и оппозиции. Почему именно омбудсмен должен этой деятельностью заниматься?

– Потому что в законе «Об Уполномоченном по правам человека в РФ» говорится, что если возникают проблемы в соблюдении прав граждан, и у граждан есть претензии к власти, то именно омбудсмен должен эти проблемы разрешать. По закону.

– В Кремле тогда ответили, что вести диалог не готовы, потому что не с кем. Мол, у оппозиции нет лидеров, с которыми можно было бы говорить.

– Это глупость. Потому что гражданское общество – это не оппозиция. Граждане действуют сами по себе, преследуя только свою цель. Но требуют одного и того же: уважайте наши права, уважайте наше достоинство. И это массовое движение лидеров не имеет, а имеет выразителей интересов, которых уважает и которым готово поручить свое представительство. А власть мыслит так: у нас главный – Путин, другие все – пыль. И у вас должен быть главный, а остальных мы в упор не видим. Власть мыслит прошлым, а то и позапрошлым веком. А нам создание вертикали противопоказано. Иначе чем мы будем отличаться от «Единой России»?

– Но вы писали, что россияне симпатизируют не партиям, а персоналиям. Таков менталитет.

– Да, это есть у нас.

– Значит, даже если общество решит, за кем идти, то на первый план автоматически выйдет поклонение лидеру?

– Если общество по-прежнему стадо баранов, такое может свершиться. А зрелое гражданское общество так себя не поведет.

– В какой мере люди готовы отстаивать права не столько своей ущемленной группы, но и всех прочих?

– К сожалению, идея равенства всех перед законом – идея сложная и усваивается постепенно. Люди усвоили ту часть, что представители власти не должны иметь каких-то особых привилегий по сравнению с рядовыми гражданами. А то, что, например, люди иной сексуальной ориентации, составляющей меньшинство, тоже имеют равные с ними права – это еще наше общество не усвоило. Постепенно усвоит.

– Почему никто из действующих политиков не делает ставку на защиту прав человека?

– На самом деле делают. «За честные выборы!» – это вполне правозащитный тезис. Только на правозащитников не ссылаются, потому что нравится думать, что это их собственная идея. То, что ей предшествовала многолетняя работа правозащитного движения, меня греет, но им об этом знать не обязательно.

– Как вы относитесь к утверждению, что для россиян важнее не права человека, а социальные гарантии? Пусть меня ущемляют, но зато я буду иметь, что есть и где спать.

– Такие не только россияне. По опросам, материальное благополучие семьи ставят на первое место большинство американцев. Человек есть человек. Он хочет жить хорошо, а потом уже думает обо всем остальном. И чем беднее страна, тем меньший запрос на гражданские права. А у нас подавляющее большинство населения – бедные люди. Поэтому мы больше волнуемся, будут ли у нас сыты дети и будут ли у них целы башмаки, чем смогут ли они полноценно осуществить свое избирательное право. Это нормально. Я в этом плане очень горда своими соотечественниками. В Америке, в Германии люди, которые живут на том уровне, на котором у нас большинство живет, не являются граждански активными.

Подписывайтесь на наш Telegram, чтобы быть в курсе самых важных новостей. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке и нажать кнопку JOIN.
МАРГАРИТА АЛЕХИНА
newizv.ru

Комментарии /0

Смайлы

После 22:00 комментарии принимаются только от зарегистрированных пользователей ИРП "Хутор".

Авторизация через Хутор:



В стране и мире