Платный протест

Сама по себе идея изменения законодательства в плане усиления ответственности за нарушения, допущенные при проведении митингов и общественных мероприятий, кажется обоснованной. Ситуация, когда организаторы массового мероприятия за допущенные нарушения наказываются уплатой одной тысячи рублей, нелепа. Получается, что нарушать можно, сколько хочешь, если оплатишь право на нарушение.

И когда инициаторы повышения такой платы до полутора миллионов рублей хотят устранить нелепость ситуации, заставив организаторов митингов отвечать за свои действия, их намерения понять можно. Только они не замечают того, что ситуация в целом остается столь же нелепой: есть деньги – можно нарушать, нет денег – нарушать нельзя. Просто индульгенция продается теперь только тем, у кого денег больше, чем у рядового гражданина. То есть она становится ко всему прочему еще и элитарной.

Иными словами, честный человек теперь нарушить правила проведения митинга не может. А вот криминал и коррупционеры – могут. Ведь принцип остается прежним: плати – и нарушай.

Честный человек теперь нарушить правила проведения митинга не может, а вот криминал и коррупционеры – могут

Если некой структуре, не имеющей реальных сторонников, нужно собрать массовку на митинг – она платит, как считается, от 500 до 1000 рублей каждому за участие. Если вы хотите собрать всего лишь десятитысячный митинг – вам к тем пяти миллионам, которые вы на это выделили нужно добавить по 150 рублей на каждого участника. И ваши клиенты могут нарушать правила с чистой совестью. Если вы действительно собрали 10 тысяч неравнодушных сторонников своей идеи, они тоже могут нарушать все, что нужно, выложив по 150 рублей.

Сумма в полтора миллиона вполне может помешать провести пикет тому, кто незаконно уволен, у кого отобрана квартира, или тому, кого изобьют за пропаганду его политических взглядов. Но она никак не помешает творить на улицах что угодно тем, кто захочет свергнуть власть.

Если та или иная небольшая политическая партия идеологического типа попытается провести митинг в защиту своих требований, полуторамиллионный штраф может ее остановить. Если же главы финансовых групп захотят оказать давление на власть, например, из-за того, что 7 мая Путина подписал указ о выводе из под возможной приватизации сырьевых отраслей, оборонного комплекса и естественных монополий, им это нисколько не помешает. Причем, на протестные акции выйдут не нанятые бомжи, а абсолютно искренне верящие во что-нибудь красивое молодые ребята под красными флагами, которым и в голову не придет, что их направила та самая рука, против всевластия которой они пошли протестовать. И направила она их не против себя, а против тех групп во власти, которые в чем-то попробовали их всевластие ограничить, или затронули их интересы.

Мы живем в мире имитации. Когда итальянские "красные бригады" похитили и убили лидера христианских демократов Альде Моро, они думали, что наносят удар по итальянскому капитализму. И не знали, что на деле их направляет тот же капитализм, только американский. Последний просто нанес удар по тому лидеру, который уже заключил договор с компартией о вхождении ее в коалиционное правительство и о резком левом повороте итальянской внутренней политики.

Полуторамиллионный штраф – вещь вполне рыночная и отвечающая интересам наиболее состоятельных слоев общества. Она означает препятствие на пути борьбы за социальную справедливость людей труда и сохранение простора для борьбы за власть обладателей крупного капитала. Она препятствует трудящимся и дает зеленый свет их работодателям.

По сути это своего рода имущественный ценз на политическую активность: бедным – нельзя, богатым – можно.

Высокий штраф никак не помешает творить на улицах что угодно тем, кто захочет свергнуть власть

Если действительно стремиться к тому, чтобы митинговая активность не вела к дезорганизации жизни общества, нужно, во-первых, научится отличать ситуацию, когда люди выходят отстаивать свои ущемленные права, от ситуации, когда борющиеся за власть элитные кланы выводят на площади умело манипулируемые ими клиентские группы, даже не отдающие себе отчета в том, какие интересы их направили защищать.

И, во-вторых, необходимо максимально облегчить возможность борьбы за свои права для первых, в том числе, сделать проведение митингов и шествий действительно заявительным. С одним единственным условием – чтобы реализация их конституционных прав не мешала реализации конституционных прав других – например, на отдых, тишину, свободу передвижения по городу и благоустроенную среду обитания.

При этом нужно пресечь попытки тех, кто организует имитации народного протеста в целях внутриэлитной борьбы и в целях свержения власти, избранной большинством избирателей.

Как это сделать, нужно обсуждать отдельно.

Но то, что предложено единороссами, проблему не решает, и даже наоборот – лишь усугубляет ситуацию. При этом ссылки на высокие штрафы в других странах с их стороны выглядят не убедительно. Во-первых, в тех странах речь идет о ситуации так называемой "устойчивой демократии", для которой подобного рода имитация протеста особой опасности не представляет. Во-вторых, там и уровень доходов выше. В третьих, в этих странах давно перестали обращать внимание на подобные акции – против повышения пенсионного возраста во Франции протестовала большая часть страны, но Саркози спокойно эти протесты проигнорировал.

Если брать пример с "западных демократий", то в другом. А именно в умении подчинять государству мятежные устремления тех или иных финансово-промышленных кланов.