Власть теряет вменяемость

Вот, например, врут они всей стране нагло и с чистыми глазами, что голосов в их пользу на последних выборах не крали и их полномочия законны. И если находятся оппозиционные депутаты, публично утверждающие, что это вранье, их надо принудить отказаться от мандатов. За дискредитацию законодательного органа, в котором они состоят. Дискредитирует законодательный орган и любая антиправительственная или антипрезидентская речь, произнесенная членом этого органа на оппозиционном митинге. Как и само посещение им оппозиционного митинга.

Дремучие люди, скажете вы. До сих пор не знают, что при парламентаризме депутаты от оппозиции получают свою депутатскую зарплату как раз за то, что ходят на оппозиционные митинги и произносят там антиправительственные (и - о ужас - даже антипрезидентские речи). Однако заединщики не просто лишний раз выставили себя идиотами. Они вновь продемонстрировали свою изначальную идеологию, согласно которой Дума не место для дискуссий и в ней надо не политикой заниматься, а работать. То есть политическая борьба не является работой депутата парламента. Субъектом политики является лишь исполнительная власть. Парламент же является вспомогательной бюрократической конторой при ней. Его задача не связывать руки исполнительной власти, а ограждать ее от попыток связать ей руки, исходящих от разных несознательных граждан. И если кто-то из депутатов все же пытается схватить власть за руку, когда та совсем уж нагло жульничает и насильничает, такой депутат нарушает неписаные правила поведения корпорации. Депутат - это не тот, кого избрал народ, а тот, кого правящая элита допустила в ряды своей привилегированной обслуги. И по правилам корпоративной солидарности он обязан защищать элиту от народа, а не наоборот.

Заединщиков действительно шокируют выступления депутатов на оппозиционных митингах именно потому, что оппозицию, политическую борьбу они воспринимают как глубоко аномальное явление. Это то же, что и полицейская логика в отношении уличных акций: публичное выражение политической позиции есть в принципе отклонение от нормы, допустимое лишь по специальному разрешению. Наш официозный консерватизм, в отличие от западного, так и не стал цивилизованным, так и не принял базовые принципы парламентаризма и политической свободы. Он остался на уровне дикого охранительства XIX века. Его идеал - абсолютистская, самодержавная модель государства. Потому-то он так легко смыкается с откровенно черносотенным мракобесием верхушки РПЦ.

Родившаяся в глубинах подсознания заединщиков идея дополнить 282-ю статью УК поправками, позволяющими карать за сатиру на сросшуюся с правящей клептократией и столь же коррумпированную высшую номенклатуру РПЦ, - логическое продолжение правки законодательства о митингах. И не надо обольщаться успокоительными заверениями "респектабельного" заединщика Крашенинникова насчет того, что внесение таких поправок не планируется. Пока не планируется. Но инициатива вброшена, и запланировать ее рассмотрение главари партии жуликов и воров могут в любой момент.

Почва для этого подготовлена. Утверждает же некий клирик храма Святителя Николая в Хамовниках Александр Шумский, что "у нас экстремизмом является то, что враждебно православию... все, что идет против Церкви, против учения Православной Церкви, против святейшего патриарха". Как совершенно справедливо написал Александр Невзоров в "Манифесте русского атеиста", при царизме "эксклюзивность" РПЦ в общественном пространстве обеспечивалась как минимум 14 статьями уголовных уложений, десятком законов и подзаконных актов, штыками и нагайками. В современном информационном обществе для утверждения "главенства православия" потребуется уже не 14, а 114 уголовных статей, пятикратное увеличение репрессивного аппарата и изготовление примерно 25 миллионов нагаек.

Поправки к законодательству о публичных мероприятиях в первую очередь узаконили сложившуюся практику расширительного толкования и применения законов, а говоря проще - практику полицейского произвола. Расхождение закона с практикой его применения стало выглядеть настолько абсурдно, что потребовалось это расхождение как-то сократить. Путем приближения закона к абсурдной практике.

Та же проблема стоит сейчас и перед антиэкстремистским законодательством. Только что во Владивостоке суд вынес приговор двум нацболам по обвинению в разжигании вражды к социальной группе "представители власти". Формулировка настолько экзотическая, что у "представителей власти" не может не возникнуть соблазн вернуться к формулировкам более привычным, проверенным веками практики авторитарных и тоталитарных режимов. И вряд ли случайно в сообщении о недавних обысках у лидеров оппозиции появилось до боли знакомое словосочетание "антигосударственные материалы".

Можно ожидать и какого-нибудь креатива на опережение. Например, введения статьи, карающей за публичное выражение сомнений в честности последних выборов. Или судебных процессов за клеветнические утверждения, что наши суды будто бы не являются объективными. За дискредитацию российской судебной системы в глазах мирового сообщества. Нечто подобное уже мелькнуло в жалобе-доносе высокопоставленного менеджера "Газпрома", сбившего ребенка.

Точно так же, как заединщики органически неспособны ужиться со своими действительными, а не подставными оппонентами, они не способны допустить какого бы то ни было разномыслия в собственных рядах. И то, что теперь они вознамерились отозвать из нашего так называемого сената Нарусову и Пономареву, не проголосовавших за поправки к законодательству о митингах, тоже вполне логично. Здесь дело не менее серьезное, чем с реальной оппозицией. Оформление даже небольшой "вменяемой" фракции внутри партии жуликов и воров может лишить правящую клику надежного большинства в Думе и тем обрушить всю политическую конструкцию. Поэтому режим сделает все, чтобы появление такой группы пресечь на корню. Политическую линию партии жуликов и воров будут определять оголтелые сторонники построения клерикально-самодержавного государства.

Так что, вслед за Евгением Ихловым, хочу успокоить радикалов: сговора умеренной части оппозиции с умеренной частью правящей элиты не будет. За отсутствием в правящей элите умеренной части. Умеренным оппозиционерам будет очень нелегко осознать это. Однако рано или поздно придется.