Стенограмму заседания опубликовал сайт sibdepo.ru.
И.И. Мохначук (председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности): Да, Дмитрий Анатольевич. Поскольку я – профсоюз, начну немножко с другого. Проблемы, которые у нас стоят перед шахтёрами, – почему мы не можем настолько эффективно работать. Я считаю, что, к сожалению, у нас произошёл разрыв в принятии нормативных документов, которые принимает правительство, в том числе и различные министерства, по отношению к угольщикам. Допустим, наша большегрузная техника – БелАЗы, «Комацу», все остальные, которые по 230 т весят. Они почему-то регистрируются в Гостехнадзоре. Гостехнадзор относится к Минсельхозу и Гостехнадзор требует, чтобы наши водители БелАЗов получали права тракториста, которые никакого отношения не имеют к большегрузной технике. В связи с этим возникает вопрос остановки работы и так далее. Мне кажется, что прежде чем принимать такие постановления, необходимо их согласовывать хотя бы с угольным сообществом, чтобы понимать, что происходит. Либо, допустим, вышло Постановление правительства №957, по которому необходимо было разработать порядок выдачи лицензии на производство взрывных работ и строительство взрывных складов. Постановление вышло, а регулирующего документа между Минторгом России, МВД, Ростехнадзором, Рособоронзаказом нет, и сегодня построить склад ВВ, допустим, действующий либо временный, чтобы производить горные работы, не представляется возможным. Либо Онищенко выпускает постановление, по которому необходимо строить медицинские пункты под землёй. Никогда в жизни шахтёры медпункты под землёй не строили. Сегодня прокуратура горная у нас есть, она и должна следить за соблюдением законодательства. Она приходит и говорит: почему у вас в шахте нет подземного медпункта? Чему он должен соответствовать, кто там должен быть, как там должен работать, непонятно. В связи с этим происходит остановка работы, возникают сложности.
Д.А. Медведев: Это чьё решение-то?
И.И. Мохначук: Это решение Санэпидемнадзора, согласованное с Минздравом. Либо, пусть меня женщины простят и здесь присутствующие, заставляют строить в шахте под землёй сортиры, чего никогда в жизни не было. Отсутствие сортира – тоже нарушение сангигиены, необходимо горной прокуратуре останавливать горные работы. Так можно до непонятно чего доработаться. Либо Минздрав выпускает нормативные документы по выдаче спецодежды, спецсредств и так далее, которые вообще ни в какие рамки не вписываются. Вы сегодня были в шахте, допустим, стволовой – кто вас встречает внизу, получает спецодежду раз в полгода, а тот человек, который работает в забое, получает спецодежду раз в 15 месяцев. Пытаемся разобраться, почему никто не спрашивает. Там умные сидят ребята, которые вот такие нормативные документы принимают, и в принципе мы в общем-то от этого тоже страдаем. Я всё-таки думаю, что не выполнено поручение председателя правительства о создании объединения работодателей в угольной отрасли. Я думаю, что необходимо поставить в этом точку и создать такое объединение.
И второе – оно должно себя заявить, и все нормативные документы, которые касаются техники и технологии, должны с этим угольным сообществом согласовываться. Я понимаю, что разные интересы могут быть, но вместе с тем собственники, хозяева и руководители угольных компаний должны понимать, что они должны делать, как должны вырабатываться механизмы, алгоритмы решения этих проблем. Сегодня получается, мы сами по себе, там сами по себе, остальные сами по себе, возникает конфликт, непонимание, и в итоге происходит тормоз, в том числе и в этом. Ну и здесь много говорилось о трудовых отношениях.
К сожалению, я здесь не услышал позиции о том, что есть указ президента, по которому рост реальной заработной платы должен увеличиться в 1,5 раза. Почему-то собственники об этом молчат и никто не говорит. На сегодняшний день средняя заработная плата в угольной отрасли 34 328 рублей за полугодие, у рабочих – 29 260 рублей, при том что средняя зарплата по России 24 755 рублей.
Вот где зарыта мотивация к труду, к кадрам, ко всему остальному. Согласитесь, что за 29 260 рублей в среднем по угольной отрасли (в лучшем случае в забое доходит до 50–60 тыс. рублей) мало кто из молодых захочет идти туда работать. Сегодня 24% работает у нас пенсионеров в угольной отрасли, которые получают льготные пенсии. Если они завтра уволятся либо уйдут из шахты, то, считайте, половина шахт, многие шахты остановятся, потому что на основных рабочих местах работают они в том числе.
Поэтому мне кажется, что вот здесь необходимо тоже думать.
Более того, средний размер пенсий, которые начислены шахтёрам, составляет 8000, за I квартал 2012 года – 8688 рублей, что составляет коэффициент замещения утраченного заработка 25,6%. При этом доплата, которая у нас должна быть по закону и рассчитывалась она 7705 рублей, на сегодняшний день по России составляет 1914 рублей, а по Кузбассу 2316 рублей. Это та доплата вместо тех 7000, которые обещали. Хотя доплата, допустим, работникам в области ядерного вооружения, в военных представительствах Минобороны, Росатома составляет 17 762 рубля, у лётного состава – 10 224 рубля, а у шахтёров она в общем-то смешная при той пенсии и доплатах. Ну вот она, опять же мотивация идти работать в шахту, учиться на шахтёра и всё остальное. Хотя мы понимаем, что этими вопросами нужно тоже заниматься.
И конечно, что касается отпусков и всего остального. Не знаю, может быть, мне повезло, поскольку я, помимо всего, председатель Союза угольщиков России, я ещё являюсь вице-президентом Всемирной организации профсоюзов угольщиков, горняков, энергетиков и так далее. Приходится ездить по миру и смотреть. Скажем, заработная плата шахтёра в Австралии – 12 тыс. долларов в месяц, 8 тыс. долларов на руки, при нашей средней 34 тыс. рублей у рабочего – 29 тыс., меньше 1 тыс. долларов! Если говорить о 8 часах рабочего времени в забое, то сегодня наш шахтёр работает 6 часов непосредственно в забое. Сколько он туда ходит, сколько назад ходит. Они думают, это проблема рабочего, это проблема работодателя, который его туда с минимальными затратами в кратчайшее время доставляет и оттуда его домой доставляет. И при зарплате в 1 тыс. долларов говорить о том, чтобы заставлять ещё больше работать, мне кажется, по крайней мере это наивно либо непродуктивно. Что касается женского труда. Есть документы МОТ (Международной организации труда), которые чётко регламентируют, как это происходит, и в том числе Россия ратифицировала документы МОТ. И что касается отпусков. Не мы их придумали, и действительно это завоевание шахтёров, и оно не само по себе. Я согласен, что здесь есть определённые вещи, о которых можно говорить, и мы не раз говорили работодателям. Мы предлагаем простую вещь: давайте сделаем ребрендинг что ли этих вещей. Если мы идём на сокращение отпусков, если мы идём на увеличение производительности труда, рабочего времени, то, наверное, тогда нужно говорить о каком-то повышении заработной платы, причём не за счёт того же самого времени. Потому что если мы возьмём среднюю зарплату и уберём оттуда переработку, которая сегодня существует, зарплаты будут ещё ниже. Поэтому я понимаю, что, наверное, производительность труда – это не только зарплата и работа, это ещё и техника и технологии. Вот Рашевский здесь сидит, он не даст соврать, когда построили новую шахту «Котинскую» и внедрили новую технику и технологии, там производительность труда такая, что можно сравнивать с мировой производительностью, а работают те же самые люди в тех же условиях, что наши люди работают. Поэтому, наверное, рост производительности труда заключается не только в трудовых отношениях, но прежде всего в модернизации, в новой технике и технологии, в строительстве новых предприятий. Безусловно, на старых предприятиях производительность труда сильно не поднимешь, и мы готовы здесь рассматривать вопросы трудовых взаимоотношений. Но я ещё раз хочу подчеркнуть, что необходимо рассматривать в целом, а не только за счёт потогонной системы, либо уменьшения рабочего времени, либо сокращения продолжительности отпусков и так далее. Спасибо.
Д.А. Медведев: Спасибо. Насчёт потогонной системы: я, конечно, понимаю, что очень часто работники говорят в унисон с хозяевами. Но сегодня, когда я спускался в забой, там ко мне обратились действительно. Ребята говорят: «Хотим работать 8 часов». Это я просто в качестве небольшого комментария хочу заметить. Я допускаю, что такая ситуация далеко не на всех шахтах и в других местах мы можем услышать прямо противоположное, но тем не менее позиция такая была мне прямо высказана: «Не хотим работать, это было всё создано при царе Горохе, в советские времена, когда была другая техника. Сейчас техника совершенно иного порядка, хотим работать 8 часов». Но это, что называется, для чистоты эксперимента. Так, коллеги…
И.И. Мохначук: Я хотел сказать о безопасности...
Д.А. Медведев: Да-да, я не спорю. Я просто ещё раз вам говорю: я не решение принимаю, я просто говорю о мнении, которое сегодня услышал. Ваше мнение известно, мнение других тоже. Поручение я на эту тему всё равно дам. Коллеги, которые представляют руководство угольных предприятий и других, коротко совсем: у меня ещё 15 минут, по паре минут я готов предоставить. Железной дороге сам Бог велит выступить. Пожалуйста, Вадим Николаевич (обращаясь к В.Н. Морозову, первому вице-президенту ОАО «Российские железные дороги»).
Комментарии /26
Булыжник - оружие пролетариата
Никто не даст нам избавления, не бог, не царь и не герой
После 22:00 комментарии принимаются только от зарегистрированных пользователей ИРП "Хутор".
Авторизация через Хутор: