10 лет ЕГЭ: проблем все больше, образованность молодежи все хуже

Сегодня, в день десятилетия появления единого госэкзамена, корреспондент «Ридуса» встретился с преподавателями четырёх основных школьных предметов, чтобы из первых уст получить информацию о том, как ЕГЭ повлиял на уровень подготовки абитуриентов.

У меня калькулятор на солнечной батарее, а было облачно…

Меньше всего претензий к введению ЕГЭ у математиков. В отличие от гуманитарных дисциплин, в точных науках существует понятие ответа. Отдельные возражения высказывают только преподаватели профильных вузов, да и их нарекания можно свести к одной проблеме — стандартизации задач.

«Занятия математикой сегодня превращаются в некий механический процесс, вырабатывающий умения решать однотипные задачи. Дети теряют способность рассуждать и думать, а вместо этого создают устойчивые навыки, так сказать, поведенческие паттерны. Они привыкают, что при одной постановке вопроса надо действовать вот так, при другой – вот эдак, и с этим очень сложно бороться, — выразил свою точку зрения один из вузовских преподавателей. – Это хорошо только для слабых учеников и плохих учителей. Можно зазубрить необходимый минимум знаний и успокоиться. У умных детей такой подход подавляет творческое начало».

Не протягивай руки, а то протянешь ноги (первый закон электричества).

Не так много нареканий к ЕГЭ и у физиков. Сама структура преподавания предмета рассчитана на решение задач и знание законов да формул. В сущности, единый государственный экзамен по этой дисциплине не сильно отличается от итоговой контрольной работы, которую 15 лет назад были вынуждены писать двоечники, схлопотавшие пару в четверти. Тем не менее, даже в таком формализованном предмете, как физика, старый подход к оценке знаний абитуриента выглядит более предпочтительным.

«Когда происходит прямое общение, ты можешь заглянуть школьнику в глаза, задать дополнительный вопрос — происходит более глубокая оценка не только знаний, но и логических способностей ученика, – поделилась своим личным мнением учительница физики одной из средних школ. – Ломоносов сегодня вряд ли бы поступил в хороший вуз».

Действительно, многие из задач, причем не только по физике, зачастую имеют более одного решения. Отличной иллюстрацией неоднозначных подходов к решению стандартных вопросов может послужить случай, рассказанный Эрнестом Резерфордом. Ему как-то раз довелось участвовать в диспуте между учеником и преподавателем. Последний собирался поставить студенту самую низкую оценку за экзамен по физике, в то время как ученик утверждал, что достоин высшего балла. Для решения спорного момента в качестве независимой комиссии они пригласили сэра Эрнеста Резерфорда. Задание состояло в измерении высоты здания с помощью барометра. Находчивый студент предложил такой вариант действий: нужно подняться с барометром на крышу здания, спустить его вниз на длинной веревке, а затем измерить ее длину. Так как данный метод не предполагал использования физических законов, Резерфорд дал студенту еще один шанс и шесть минут на подготовку. Когда спустя пять минут экзаменационный лист остался девственно чистым, Резерфорд спросил молодого человека о его затруднениях. В ответ прозвучало, что он знает несколько способов решения этой задачи и просто выбирает лучшее. Варианты ответов были следующие: поднимитесь с барометром на крышу, бросьте его вниз, замеряя время падения, и по формуле вычислите высоту. В солнечный день измерьте высоту барометра и длину его тени, а также длину тени здания. Решив несложную пропорцию можно вычислить искомое. Другие ответы предполагали определение разницу гравитации у основания здания и на его крыше и даже продажу барометра управляющему в обмен на искомые сведения. Тогда Резерфорд спросил у студента, неужели он действительно не знал общепринятого «школьного» решения этой задачи. Последний признался, что знал, но сказал при этом, что сыт по горло школой и колледжем, где учителя навязывают ученикам свой способ мышления. Этим студентом был Нильс Бор, лауреат Нобелевской премии 1922 года. Смог бы он сегодня при таком подходе поступить в университет? Скорее всего, вряд ли.

Слово – это человеческая деятельность. Передающая другому. (Из школьного эссе)

С гуманитарными предметами дело обстоит намного сложнее. На первый взгляд, структура теста на знание родного языка выглядит вполне логично. Вставьте пропущенную букву, расставьте знаки препинания, поставьте ударение, найдите относительное прилагательное и т.д.

Сложности возникают в заключительной, третьей части экзамена – «С». В этом разделе школьники должны написать мини-эссе по заданному авторскому тексту, опираясь на свой жизненный опыт и полученные в школе знания.

«Когда я сегодня готовлю учеников к ЕГЭ, основная часть занятий сводится к заучиванию сочинений наизусть, – рассказала о своей работе преподаватель госуниверситета по русскому языку Галина Викторовна. — Получается что-то вроде этого: «Данный текст посвящен важнейшей проблеме…В ее отношении можно сказать, что… Автор текста считает, что…Я согласна с его мнением, потому что…». Остается лишь заполнить пробелы. Если раньше мы учили детей думать и рассуждать, теперь все сводится к банальной зубрёжке. Об общем уровне грамотности я даже говорить не буду, у большинства выпускников лексика на уровне второклассников».

Впрочем, развивая свою мысль, Галина Викторовна отметила, что причина безграмотности заключается не столько в ЕГЭ, сколько в реалиях сегодняшней жизни: «Дети почти не читают. Мы, например, писали сегодня репетиционное сочинение по «Евгению Онегину». Дети не то, что не знают, кто такой Ленский. Мне перед началом пришлось на пальцах объяснять содержание романа. Компьютеры им гораздо интересней. Вообще Интернет и мобильные телефоны очень негативно повлияли на общую грамотность. В онлайн общении на орфографию и пунктуацию никто не обращает внимания. В результате, люди с детства приучаются писать неправильно».

Обломов любил Ольгу по-русски: лежа на диване, вяло и недолго (из вступительного сочинения)

Литература – самый сложный для формализации предмет. Внимание к деталям – это, безусловно, важно, хотя для разведчика оно, конечно, важнее, чем для литературоведа. Кто из наших читателей сможет ответить, как звали лошадь Вронского?

Конечно, до количества пуговиц на пальто у Чичикова дело в этом тесте, слава богу, не доходит. Но даже в тех частях, которые касаются анализа изобразительных средств, дела обстоят далеко не радужно.

«Задание в части «С» — это чистая профанация. Указал ученик, что в тексте есть метафора – получил 1 балл, привел два примера – еще один. Вот уже 2 балла из возможных трех, — поделилась своей точкой зрения учительница литературы. – А множественность интерпретаций текста? Уже сейчас во время подготовки к ЕГЭ мои ученики меня просят: скажите нам, как будет правильно, нам не интересны остальные гипотезы, нас волнует только хорошая отметка на экзамене».

Впрочем, защитников у нового подхода к изучению литературы тоже хватает. Все их доводы легко сводятся к одному знаменателю: зачем нам вообще читать чужие опусы и писать по ним сочинения? Чему они нас научат? А сейчас хорошо: проставил галочки, ответил на вопросы – и в дамках...

«В этом случае противники изучения литературы забывают одну простую вещь: готовясь к устному экзамену или написанию полноценного сочинения, ученики развивают свою речь. В устном ответе видна логика школьника, можно понять, почему он решил именно так, а не иначе. А сочинение – это единственной объективный показатель общего развития интеллекта. В школах сейчас и так почти не учат ни говорить, ни писать, а теперь даже такие важные устные экзамены превращают в тесты».

Хотелось, как лучше

Конечно же, винить во всех бедах ЕГЭ, по меньшей мере, глупо. Единый госэкзамен – это следствие реформы школьного образования. Во время интервью почти все учителя высказали мысль, что любой троечник, закончивший школу к середине девяностых, сегодня даст большую фору многим современным отличникам.

Одна из главных причин такого падения уровня образования — в сокращении учебных часов по конкретным предметам. Скажем, еще несколько лет назад на изучение математики с 7 по 9 классы в среднем отводилось около 6 часов в неделю. Сегодня – два.

«Нам на уроках физики приходится с учениками изучать дроби! Вы только представьте, школьники не имеют понятия, как работать с простыми дробями! А как же нам формулы свои тогда изучать?!» — возмущалась учительница этого предмета. Некоторые дисциплины, такие как астрономия или черчение, вообще убрали из учебной программы. Действительно, зачем современному поколению знать о строении солнечной системы? Эти знания трудно применить на практике.

То же самое можно сказать и о студентах высших учебных заведений. Например, на факультете романо-германской филологии занятия по русскому языку практически сведены к нулю. В результате, на выходе мы получаем выпускников, прекрасно говорящих по-английски, но не способных связать двух слов на родном языке. С русского на иностранный они худо-бедно переводят, а вот обратно?!

Очень хочется верить, что через 10 лет мы все-таки не будем бояться ходить к врачам, представив какие из нас инженеры и переводчики...