Очередь за безответственностью

Чем ближе пенсионная реформа, тем яснее, что виновником ее будет лично Дмитрий Медведев. Министр труда Максим Топилин – недостаточно весомая фигура для такого грандиозного дела, и сыграть роль Михаила Зурабова, который некогда был официальным ответчиком за монетизацию льгот, ему не по плечу.

В печать даже утекли рассказы неназванных должностных лиц, что премьер будто бы выступит с волнующим обращением то ли к парламенту, то ли даже напрямую к народу (через свое телеинтервью), объявив, что "правительство берет на себя ответственность за реформу".

Не уточнялось только, какую именно ответственность. Политическую? Но правительство у нас не политический орган. Неужели уголовную? Страшно подумать. Приведенные там же разъяснения только окончательно все запутали. По словам чиновника-анонима, "правительство намерено персонализировать свою ответственность и в случае неудачи отвечать и поправлять ошибки".

То есть, "в случае неудачи" это правительство даже и увольняться-то не намерено? Наоборот, заранее готовится возглавить всенародную работу по исправлению собственных ошибок. Какая, однако, предусмотрительность.

Если в этом сумбуре что-то и понятно, то одно. Дмитрий Медведев на самом деле вовсе и не рвется отвечать за пенсионную реформу. Кстати, и в интервью пяти телеканалам он долго и, на мой вкус, неубедительно и непрофессионально, доказывал преимущества этого проекта, но о личной ответственности высказался как-то вскользь, безо всякой четкости и прямоты. Однако деваться ему некуда, и исполнять обязанности виновника так или иначе придется. Потому что больше некому. Все остальные уже сняли с себя всякую ответственность.

Думское большинство, которое, если получит команду, то уже в декабре узаконит весь "пенсионный" пакет, дало понять устами своих ораторов, что сделает это с чувством крайнего отвращения и глубокого неприятия всей этой реформы. Общероссийский народный фронт на недавней своей конференции вообще не оставил камня на камне от этого начинания.

А Владимир Путин, разъясняя "фронтовикам" пенсионные дела, держался как аналитик и благожелательный советчик, а вовсе не как глава государства, который приказал своему правительству сочинить и реализовать реформу пенсионного обеспечения. "…Нам нужно обеспечить устойчивость пенсионной системы, обеспечить ее социальную справедливость, обеспечить, чтобы доходы пенсионеров были сопоставимы со средней заработной платой последних лет… Если там есть ещё вопросы, а мы вчера только с председателем правительства это обсуждали, сам Дмитрий Анатольевич скажет об этом публично и подробнее расскажет, что это такое…"

Дмитрий Анатольевич после этого и в самом деле попробовал "подробно рассказать, что это такое". Но не преуспел.

Дело тут не только в том, что честно разъяснить массам суть новой пенсионной системы вообще невозможно, поскольку главная ее цель (существенное и притом ежегодно определяемое чиновниками на глаз сокращение госрасходов на пенсии) хоть и общеизвестна, но не подлежит публичному провозглашению. Это, так сказать, внешняя причина всех нелепых танцев вокруг пенсионной реформы. Но есть еще и причина внутренняя, корневая.

Она в том, что наша система в принципе не предусматривает политической ответственности за какое бы то ни было тяжелое решение. Нет ни механизмов, ни традиций. Виновник неудачи может быть выявлен или назначен, а политический автор – нет.

Начать с того, что у нас есть какие – никакие выборы, но нет политических программ, дающих конкретные ответы на конкретные общественные вопросы. "Единая Россия" шла в Госдуму вовсе не под лозунгами пенсионной реформы. Появление в парламенте законов об этой реформе – полный сюрприз для тех, кто голосовал за эту партию сознательно и вдумчиво, если допустить, что таковые были.

Собственно, в 2011 году кандидаты в депутаты точно также не предупреждали и обо всем прочем, чем они сейчас занимаются в парламенте. Те, кто оправдывают депутатские буйства созвучием их с неким исконным народным ультраконсерватизмом, упускают тот несложный факт, что на выборы-то эти люди шли вовсе не на волне предполагаемого народного гнева против прессы, богохульников и иностранных усыновителей. Никакого мандата избирателей на карательные законы у них нет точно так же, как нет его и на проведение пенсионной реформы.

Каких-либо отчетливых тезисов об изменении пенсионной системы не было и в президентской программе Владимира Путина. Если бы они были, это серьезно сказалось бы на мартовских результатах 2012 года. Эта идея, хоть и созревала понемногу за закрытыми дверями, но около года лежала в заначке. Приказ об изготовлении плана новой, экономичной и необременительной для властей пенсионной системы правительство получило уже после вступления Путина в президентскую должность и долго тянуло с его исполнением – как по причине собственной некомпетентности, так и из растущих опасений перед последствиями.

Итак, первое, о чем надо напомнить, — при всей привычности данного явления, – что никто, ни "Единая Россия", ни Медведев, ни Путин не предупреждали заранее о пенсионной революции, как-никак, меняющей правила жизни всего народа. Они делают то, чего не обещали, и наша публика самому этому факту почему-то не удивляется.

А вторая особенность нашей системы, и почти такая же важная, заключается в том, что ни одно из действующих лиц совершенно не хочет ставить на кон свою карьеру, вовсе не желает связать с реформой, которую собирается делать, собственную судьбу. ОНФ, как и во всех прочих случаях, заранее ни при чем. "Единая Россия" ни в коем случае не готова идти на следующие выборы как "партия пенсионной реформы". Президент ни разу не назвал себя ни автором, ни хотя бы идеологом этого начинания. И даже правительство изо всех сил уклоняется от прямого и ясного обещания уйти в отставку, если реформа будет плохо принята людьми.

Неуход должностных лиц в добровольную отставку – неотъемлемая часть нашей системы политической безответственности. Отставка политических фигур по случаю общественного неприятия их планов была бы нежелательным прецедентом и недопустимым вызовом. Должностные лица всех без исключения категорий обязаны видеть в себе не политических деятелей, а только бюрократов, людей подневольных, и в случае чего смиренно ждать позорного изгнания со своих постов, никоим образом не упреждая его какой-либо собственной инициативой.

Единственная в стране политическая должность – президентская. Поскольку в роли виновников любых проблем и авторов любых непопулярных мероприятий всегда соглашаются выступать какие-нибудь нижестоящие персоны, то политической ответственности вроде бы нет даже и на этом, высочайшем уровне. Формально это так. Но если по существу, то не совсем.

В начале 2005 года, по случаю монетизации льгот, обязанности архизлодея послушно исполнил тогдашний министр здравоохранения и соцразвития Михаил Зурабов. Но президентский рейтинг Владимира Путина тогда заметно снизился и восстановился только к 2006 году. Повторение чего-то подобного сейчас для Кремля куда менее приемлемо, чем тогда. Ведь и запас рейтинговой прочности уже не тот. И не предвидится того скачка нефтяных цен, который в 2005 — 2008 годах позволил залить деньгами все народные обиды.

Общественная атмосфера подсказывает, что торопиться с протаскиванием пенсионных законов довольно рискованно. Может быть, пронесет, а может и нет. Ведь отсутствие политической ответственности – феномен прочный, но не вечный. В конечном счете, она обязательно наступит, преодолев все системные барьеры и предохранители. Вопрос только в том, в этот раз или в следующий.