Лидер группы «Сплин» Александр Васильев «Я немного выпал из реального мира»

 О том, что группа «Сплин» выдвинута на премию, ее лидер Александр Васильев с удивлением узнал всего за неделю до церемонии от корреспондента «Новых Известий». Главный «сплин», ровно десять лет назад поразивший российский шоу-бизнес песнями из своего «Гранатового альбома» и ставший одним из самых популярных музыкантов страны, сегодня производит впечатление рок-отшельника. Бесконечно влюбленный в родной Петербург и родившегося недавно сына, он признается, что во многом потерял интерес к мирской суете. Между тем «Сплин» уже десять лет подряд остается в числе лучших российских рок-команд, неизменно собирая полные залы.

– Многие ваши коллеги по сцене легкомысленно отнеслись к премии, некоторые даже не нашли времени приехать на церемонию. А вам приятна эта награда?

– Могу сказать, что это премия всей группы и всех, кто имел и имеет отношение к альбому. Да, мне приятно, и я уверен, что нашим близким приятно вдвойне. И неважно, какая номинация. Смысл не меняется. Приятно, и все. И еще приятно то, что об этом все прочитают в газетах и наверняка напьются.

– А ведь «Сплин» периодически номинируют на разные премии, иногда вы выигрываете, но далеко не всегда появляетесь на церемониях…

– Да, мы обычно отказываемся от церемоний, но в этот раз согласились, потому что чувствовали бы себя не совсем удобно перед организаторами премии. На «Нашем радио» с нами много возятся уже лет десять. Мы им в этом смысле должны, поэтому надо было пойти и этот долг отдать.

– А как же тщеславие?

– В рамках семьи я, видимо, больше тщеславия получаю. Мне там лучше. Когда у меня родился ребенок, я вообще из дома перестал выходить. Мы перестали путешествовать, сидим в квартире, либо я приезжаю в мастерскую и пишу какие-то картины. Я даже немножко выпал из реального мира. Для меня все номинации – это какой-то позапрошлый век.

– Вы так говорите, как будто собираетесь распрощаться с музыкой. Неужели вдохновения нет?

– У меня было несколько раз, когда я фактически завязывал с музыкой, и сейчас опять такой период. Но проходит какое-то время, и снова начинаешь писать. В основном так происходит после записи альбомов. Вдохновение сейчас сместилось в другую сторону – оно теперь бегает по дому, собирает буквы, числа... Ты смотришь на это и понимаешь: вот она – сплошная творческая импровизация.

– Вы сказали, что пишете картины в мастерской. Есть ли связь у этих картин с музыкой «Сплина»? Вообще, музыканты часто увлекаются живописью. Есть ли что-то общее в написании картины, музыки и стихов?

– Безусловно. Это уход от реальности. Когда пишешь, отключаешься от связи с внешним миром и перестаешь отвечать на сигналы с третьей от Солнца планеты (при этом связь со второй или седьмой планетами остается устойчивой). На несколько часов, пока ты размазываешь масло по холсту, ты перестаешь существовать. Это великолепное состояние, от которого спустя какое-то время невозможно отказаться.

– Сейчас люди устраивают новые поэтические вечера, какие-то клубные дискуссии. Появляется новая клубная интеллектуальная контркультура. По крайней мере, в Москве. Что вы об этом думаете?

– Контркультурные клубы существовали всегда. Неандертальские интеллектуалы клубились в пещерах, древнеславянские – в землянках. Собственно, ничего не изменилось. Просто недавно в пещеры и землянки наконец-то провели электричество. И интеллектуалы, наконец, увидели друг друга. И принялись обсуждать наболевшие вопросы с утроенной силой. Именно поэтому я избегаю участия в подобных интеллектуальных сражениях. Утроенную силу мне не вынести.

– Есть мнение, что рок-музыка в России сейчас развивается хуже, чем попса…

– Ну почему? Меня радует множество появляющихся новых имен. Есть же Интернет. Там можно найти и тех, кто пишет достойные стихи, и тех, кто делает достойную музыку. Все живет и продолжает кипеть. Например, в Питере появилась очень сильная девочка Аля Кудряшова, она пишет стихи. Ее книгу недавно выпустили, в Сети у нее есть блог, там тексты выложены. Она в 20 лет пишет так, как писал Бродский в 35–37. А из музыкальных групп есть, например, «Море и корабли». Такого вызова современному обществу я ни от кого не слышал. Группа «Ленинград» по сравнению с ними – это какие-то детские игрушки, просто заигрывание с публикой.

– А глядя на ТВ и радио, кажется, что за поколением Земфиры, «Сплина» и «Мумий Тролля» так ничего и не пришло…

– Вполне возможно, что музыка скоро вообще потеряет свое значение. У молодежи появилась масса других развлечений. У поколения 70-х было их только два – кроме музыки, только футбол их мог интересовать. Чем еще людям было заниматься? По телевизору две гнусные программы, и там все время ЦК КПСС показывают. Компьютеров нет, мобильников нет, ничего нет… Велосипед не купить – дорого. И так далее. Сейчас гораздо больше занятий, музыка для них уже не так важна, поэтому вполне возможно, что и групп будет становиться все меньше. Конечно, кто-то музыку все равно будет писать, ведь надо как-то голову в порядок приводить…

– В век Интернета западные музыканты стали жаловаться, что их альбомы не могут окупиться – все теперь качают из Сети. Наши, как известно, не получали денег от альбомов никогда. Выход теперь ищут всем миром. Он вообще есть?

– Выход? Пусть продают нефть, оружие или наркотики. За музыку здесь никто никогда никому не платил, причем я считаю, что это нормальная ситуация. Тут скорее удивляешься деньгам. Музыкант самовыражается, а получит он за это деньги или нет, это уже вопрос второй. Сколько заплатят, столько и заплатят. Я, например, пишу так, как пишется, не пытаясь поймать волну.

– Но создание музыки – все-таки дорогостоящий процесс…

– Теперь уже нет. Сегодня это стоит три копейки. К стоимости компьютера нужно прибавить стоимость пульта и микрофона. Думаю, максимум в тысячу долларов можно уложиться. Но компьютер, как правило, уже у всех есть. Самое дорогое – это материал, то есть сами песни.

– Кстати, за это самое дорогое авторские отчисления вы получаете?

– Я получаю какие-то деньги, но не понимаю, что это. Самый первый раз, когда они мне пришли, я пошел выяснять, откуда все это. И смеялся невероятно, потому что половина денег пришла совершенно не за мои песни. Я им пытался это объяснить, но они сказали: «Как не ваши? Ваши! Вот же тут написано! И вообще, вам выдали деньги, вот и уходите отсюда, не портите нам отчетность!»

– Корпоративные концерты у нас играют все музыканты. Кто заказывает группу «Сплин»?

– Один из последних наших корпоративов мы играли для сетевой компании, специализирующейся на продаже сотовых телефонов. У них все работники очень молодые. И, когда три тысячи пьяных человек загнали на корпоративный концерт, это получилось круче «Горбушки»! Они же между собой знакомы! Братаются там вовсю, и получается кайф невероятный! Из-за этого я корпоративы очень люблю. При этом организаторы выставляют нам такой аппарат, от которого начинаешь тащиться и себя уважать!

– А вот на монументальном концерте к 15-летию «Газпрома» вас не было, а «Чайф» пел. Я уже не говорю о Deep Purple… Не обидно, что вас не позвали на главный корпоративный концерт страны?

– Наоборот, радоваться надо. Конечно, есть небольшое огорчение по поводу того, что у наших правителей такие вкусы. Но это нормально, так и должно быть. Если бы президент выбрал нашу группу, ему было бы место в палате с евроремонтом, но не в Кремле. Поэтому очень правильно, что наш будущий президент любит такие группы, как «Чайф»…

– У вас на сайте очень мало новостей, но новость о том, что Верховный суд отменил строительство скандальной башни «Газпром-сити» в Питере, подана заметно, причем как хорошая. Может, поэтому и не позвали на юбилей?

– Это моя позиция. Я родился и рос в этом городе и очень его люблю. И считаю, что эта башня испортила бы облик города. Я не против нее, но против этого конкретного места. Более того, у меня окна выходят на Смольный собор, а они, гады, собирались эту башню прямо за Смольным строить. (Смеется.) Я как житель данного микрорайона протестую против такого строительства. Стройте ее в Купчино, ребята! Я покажу вам там отличный участок в шесть соток. Там только чертополох нужно вырубить.