Библейская повседневность Дамаска

С горы Касьюн виден весь Дамаск. Фото: Дмитрий Виноградов aka ponaehal

Столица Сирии Дамаск — один из древнейших городов на Земле, по крайней мере, из обитаемых. Именно здесь Каин убил Авеля, Ной построил первую после Великого потопа стену, а апостол Павел принял крещение. Из-за плохих отношения Сирии с западным миром туристов здесь почти нет, и никто не мешает почувствовать ветхозаветную атмосферу древнего города.

Дамаск встречает путешественника запахами пряностей, дружелюбными полицейскими и непрерывным бибиканьем: автомобильный гудок и жесты здесь заменяют все остальные ПДД.

На каждом перекрестке лавки со сладостями, рядом — настоящая шаверма и фелафель (то же самое, но с перетертыми жареными бобами) и самое интересное — лавки со свежевыжатым соком. Забавно наблюдать, как по вечерам в этих магазинчиках собираются колоритные арабские бородачи, будто вышедшие из сюжетов CNN и BBC о Ближнем Востоке, берут в руки настоящие пивные кружки и пьют из них свежий, вручную выжатый сок — морковный, ананасовый, банановый с молоком и самый дорогой — гранатовый.

За кружечкой сока они-то и расскажут (а любопытства вы в них вызовете не меньше, чем они в вас), что из всех ныне обитаемых городов на земле именно Дамаск — самый старый. По одной из версий название города происходит от древнееврейского слова «даннаш» — «проливший кровь». Этот топоним появился в память о том, что именно на горе Касьюн, у подножия которой раскинулся город, Каин убил Авеля.

А арабский историк XII века Ибн Асакир утверждал, что первой стеной, построенной после Всемирного потопа, была стена Дамаска — соответственно, постройку города он относил к 4 тысячелетию до нашей эры, когда, по тогдашним представлениям, и произошел потоп.

Современные ученые признают, что Дамаск известен как минимум с XV века до нашей эры — тогда он с окрестными землями принадлежал египетским фараонам и в этом качестве упоминается в документах той эпохи. Позже город переходил к Ассирии, Нововавилонскому царству, захватывался Персией, Александром Македонским, набатейцами, римлянами — в общем, его не обходила стороной ни одна армия, приходившая в регион. А в 661 году Дамаск и сам стал столицей завоевателей — мусульманской империи Омейядов, раскинувшейся от Испании до Индии.

После этого сюда являлись и сельджуки, и мамлюки, а в 1300 году монголы устроили тут такую бойню, что, по словам арабского историка аль-Макризи, «по улицам рекой текла кровь». Через сто лет город еще раз взял Тамерлан, угнавший лучших ремесленников в Самарканд. Оправиться от монгольских «визитов» Дамаск смог только спустя несколько веков…

Чем же Дамаск так привлекал многочисленных завоевателей, помимо своей восточной роскоши? Здесь сходились торговые и военные пути из Востока в Африку, Аравию и Малую Азию. К тому же Дамаск стоит на берегах реки Барады, соседство которой с предгорьями создало оазис Гута с его особым, благодатным микроклиматом, заметно отличающимся от близлежащих пустынь. Правда, сейчас речка Барада представляет собой грязненький пересохший ручей, недостойный такого великого города.

В самом центре мегаполиса — его самая старая часть, которая на всех указателях и картах так и называется — старый город, он начинается с Цитадели. Древние строители Дамаска предпочли основать город именно здесь, у подножья Касьюна, а не на его вершине, как это было обычно принято. Возможно, они посчитали, что гора слишком крута и с нее будет неудобно контролировать проходящие торговые пути. Именно поэтому дамасская Цитадель стоит на ровной поверхности и смотрится не так впечатляюще, как крепости Алеппо или Каира.

В современном виде Цитадель существует с XIII века — ее построил брат знаменитого султана Салах ад-Дина (Саладина) Малик Адиль, решивший укрепить Дамаск из-за угрозы нападения крестоносцев. Сделал он это не зря: «франки», как называют тут крестоносцев, город взять так и не смогли. Но вообще-то крепость на этом месте существовала и до этого — как минимум со времени династии Айюбидов, а то и раньше. Да и после XIII века ее неоднократно разрушали захватчики и вновь восстанавливали — нередко сами захватчики, превратившиеся в защитников.

Крепость снаружи — огромный прямоугольник из симпатичных светлых блоков. А вот внутрь Цитадели я уже второй год подряд не смог попасть из-за реставрации. «Заходите через три месяца!» — посоветовал мне дежуривший на входе офицер туристической полиции. Что ж, придется приехать еще раз!

Рядом, прямо на входе в старый город — памятник самому Саладину, изгнавшему крестоносцев с Ближнего Востока. Памятник современный, но любопытный: султан изображен в героической позе, по бокам — верные солдаты, а самое интересное — сзади, прямо за крупом лошади: феодалы-крестоносцы Ги де Лузиньян (Guido de Lusignan) и Рено де Шатильон (Renaud de Chatillon), взятые в плен в битве при Хиттине в 1187 году. Один из пленников сжимает в руках кубок с золотом — видимо, так авторы памятника посмеялись над жадностью завоевателей.

Вообще культ Саладина в Сирии постоянно бросается в глаза — нравится, видимо, и сирийцам, и их правителям, то, что султан победил ненавистных европейцев-крестоносцев. Да и сама биография султана, эдакого ближневосточного Наполеона, впечатляет — он был выходцем из семьи сирийского курда-военачальника и стал основателем сильного государства. К тому же традиция приписывает ему самые благородные черты. Сейчас султана изображают на купюрах, называют его именем улицы. В глубине старого Дамаска — его небольшая гробница, внутри которой целых два саркофага — один древний, из резного дерева, а второй — мраморный. Это подарок германского императора Вильгельма II, посетившего в свое время Сирию и отдавшего таким образом дань памяти своему великому «коллеге».

От Цитадели расходятся городские стены, частично сохранившиеся еще со времен римлян. Время от времени в стене или просто посреди городских кварталов — там, где стена была разрушена — попадаются городские ворота, некоторые из которых весьма и весьма древние. Еще в начале XX века все ворота закрывались на ночь. Благодаря стенам и воротам старый Дамаск образует подобие прямоугольника с оплывшими углами.

Сразу за Цитаделью и начинаются идеально спланированные старые кварталы — улицы идут параллельно реке или перпендикулярно. Широкие проспекты, тысячелетиями играющие роль рынков, перемежаются более узкими улочками, которые, в свою очередь, ведут в жилые закоулки.

Самый первый за цитаделью проспект-рынок, что-то вроде местного «Охотного ряда» — Сук (то есть рынок) Хамидие, носящий имя султана Абдуллы Хамида II (1876–1907). Прогулявшись через толпу покупателей, зазывал и разносчиков кофе, мимо безумного количества самых разнообразных лавочек и мастерских и скрытых между ними мечетей и хаммамов, я вышел на площадь перед мечетью Омейядов — главной достопримечательностью старого Дамаска. Обернувшись и взглянув на Сук Хамидие, я увидел, что он заканчивается странными колоннами с полуразрушенным портиком и фронтонами. Прямо между ними разложили свой нехитрый товар торговцы. Эти колонны — остатки римского храма Юпитера III века, который потом был перестроен сначала в византийскую церковь Иоанна Крестителя, а потом уже из церкви — в мечеть Омейядов. При этом ни христиане, ни арабы почему-то колонны не тронули, и среди них разместились со своим товаром торговцы. А до храма Юпитера здесь было святилище арамейского бога Хаада — такая вот религиозная преемственность!

О самой мечети Омейядов тоже можно рассказывать долго, ведь это одна из самых знаменитых и авторитетных мечетей мира. Она украшена очень впечатляющими древними изразцами и мозаиками, а по одному из ее минаретов, как гласит местная легенда, в Судный день спустится мессия. Но самое главное, что внутри мечети находится гробница самого Иоанна Крестителя, светящаяся изнутри загадочным мусульманским зеленым светом. Около нее я столкнулся с группой католических священников из Латинской Америки. В своих характерных одеяниях они экзотично смотрелись на фоне убранства мечети и молящихся мусульман, но местные не обращают на них никакого внимания — привыкли к паломникам. Да и сами мусульмане уважают Иоанна Крестителя (в арабской традиции он носит имя Яхье). Мусульмане подходят к гробнице — женщины со своей стороны, мужчины со своей — и суют в щели записки и фотографии себя и своих близких, которым Яхье должен помочь.

Выйдя из мечети, попадаешь в мусульманские кварталы. Если повернуть от мечети вправо, в глубь города, и немного прогуляться, вскоре можно наткнуться на караван-сарай XVIII века, построенный по приказу турецкого вали (наместника) Дамаска Асад-Паши аль-Азема. Это огромное строение считается классическим образцом османской архитектуры. Оно тщательно отреставрировано, внутрь пускают только по билетам (одна цена — для сирийцев, другая — для остальных арабов, и, наконец, дороже всего билет обходится иностранцам из неарабских стран).

По Дамаску разбросано великое множество караван-сараев, функции которых за прошедшие столетия не изменились: на первом этаже магазинчики, на втором — склады. Когда-то караван-сараи, или, как их тут называют, «ханы», выполняли и роль гостиниц. Купцы из дальних стран разгружали свои товары на складе и тут же, в магазине, вели торговлю. Построены все ханы по типовому плану. Сначала ворота, через которые попадаешь во внутренний дворик. В центре двора — обязательно фонтанчик, возле которого приятно отдохнуть от жаркого ближневосточного солнца. А двор окружен двухэтажной постройкой, выходящей во двор характерными арочками-балкончиками.

Параллельно Сук Хамидие тянутся еще несколько улиц-рынков поменьше. Миновав их, наконец попадаешь на самую знаменитую улицу Дамаска — Мидхат-Паша. Чем же она знаменита, спросите вы. Дело в том, что эта улица под своим римским названием Виа Ректа (Via Recta, Прямая улица) упоминается в Библии, в «Деяниях апостолов» (глава 9) — сюда Господь повелел идти гонителю христиан иудею Савлу, будущему апостолу, и здесь он был крещен в Павла.

Виа Ректа пересекает весь старый Дамаск насквозь, несколько раз меняя свое название и заканчиваясь воротами Баб Шарки. Недалеко от Баб Шарки до сих пор стоит дом одного из ближайших учеников Христа, святого Анания, крестившего Павла и вскоре ставшего первым епископом Дамаска. Сейчас здесь музей. Спустившись в подвал, я оказался в полутемных каменных пещерах с простыми деревянными лавками — все это вместе очень хорошо передает атмосферу подпольных собраний первых христиан.

Отсюда Павел и сбежал из Дамаска через еще одни ворота, Баб Кисан. По преданию, его сторонникам пришлось подкупить охранявшего ворота римлянина, чтобы он позволил спустить апостола в корзине из окна в воротах — это популярный в местной иконографии сюжет.

Теперь в этой части Дамаска христианские кварталы с древними греческими, армянскими, православными церквями и вестернизированными ресторанами, в которых без проблем можно купить крепкий алкоголь. И тут же, рядом — еврейские кварталы со средневековыми синагогами, которые в столице Сирии, одного из лидеров противостоящего Израилю мусульманского мира, смотрятся как минимум экзотично.

В какой-то момент рассматривать достопримечательности надоедает, и начинаешь просто бродить по Дамаску, то и дело натыкаясь на полуразрушенную мечеть, или на действующий караван-саран, заваленный современной электроникой или какими-нибудь кроссовками, или на средневековый хаммам, или на устроенную прямо в стене дома могилу святого.

И посреди всего это архитектурного великолепия, в антураже средневекового города, на улицах Дамаска кипит повседневная жизнь. Мужчины работают — пекут хлеб, ткут ковры на настоящих деревянных станках, занимаются кузнечным делом, дети идут в школу, а женщины — в магазины. Женщинам нельзя заниматься публичной работой, и они проводят все время дома, либо бродят по рынку, укутанные в свои хиджабы, и без малейшего стеснения выбирают разложенное напоказ нижнее белье.

Лавки по продаже современного сирийского трикотажа соседствуют с огромными мешками с кофе и специями и совсем уж таинственными лавками знахарей, торгующих засушенными ящерицами, черепашьими панцирями и еще Аллах знает чем. Между прочим, некоторым лавочкам по несколько сотен лет — один торговец в разговоре со мной смог проследить свою родословную до начала XVIII века.

Улочки становятся все у́же и у́же, машрабиа (знаменитые арабские резные окна) на противоположных сторонах улиц — все ближе и ближе друг другу, пока, наконец, не соприкасаются, а потом и вовсе срастаются, превращаясь в дополнительный, зависший над улицей этаж. А сами переулочки незаметно для праздного туриста становятся коридорами квартир: идешь по улице и натыкаешься на чью-то снятую перед дверью обувь или неожиданно попадаешь к кому-нибудь на кухню. Народ реагирует неизменно доброжелательно, удивляясь, впрочем, что ты забыл в их доме.

Кстати, заблудиться в старом Дамаске сложно: несмотря на плохие отношения Сирии с Западом, развитию туризма власти уделяют самое пристальное внимание, поэтому повсюду в старом городе висят указатели на английском, а в официальных туристических бюро можно бесплатно получить хорошо изданные буклеты и карты Дамаска и любого района Сирии.

Покинув старые кварталы через одни из древних ворот, попадаешь в Дамаск современный, который, конечно, давно перерос границы своего старого города — повторяя его планировку, улицы в том же порядке протянулись на север, юг, запад и восток. Взгляд падает на гору Касьюн, которая, впрочем, заметна из любой точки города.

Касьюн, разумеется, достойна отдельной экскурсии — однако самому туда не добраться, нужно брать такси. Пещера, рядом с которой Каин убил Авеля (свидетелей, как известно, не было, а книга «Бытие» вообще утверждает, что это произошло «в поле») называется Магарат ад-дамм («кровавая пещера»). У нее есть еще одно название — Магарат ад-джоуа («пещера голода»). Откуда второе название, данные расходятся — здесь то ли завоеватели-мусульмане замучили голодной смертью 40 греков-христиан, то ли, наоборот, крестоносцы убили 40 героев-шахидов.

Главная же достопримечательность Дамаска за пределами старого города — национальный музей. Интересное начинается уже на улице — я с удовольствием осмотрел коллекцию каменных дверей из домов и склепов. В ряде районов Сирии дерево — большой дефицит, и двери предпочитают делать из камня. Впрочем, благодаря специальным каменным шарнирам открываются они ничуть не сложнее деревянных, а служат уж куда дольше.

В самом музее много интересных залов, забитых находками, сделанными при раскопках разных областей Сирии — от доисторических городов Мари, Угарит и Эбла до византийского и арабского периода. Но меня больше всего поразили условия хранения этих бесценных древностей — некоторые залы ремонтируются, другие не мешало бы закрыть на ремонт. Некоторые экспонаты без всяких объяснений отсутствуют; другие подписаны только на арабском, третьи — на арабском и французском, четвертые — только на английском. В этом, мне кажется, вся Сирия — открытая миру, интересная, но все еще небрежная и не научившаяся себя как следует продавать. Хотя это-то и хорошо.