Киргизы просятся в состав России

Несмотря на то что киргизские и зарубежные социологи предрекают относительный успех сил, представляющих ту часть политического спектра Киргизии, которая более-менее лояльно настроена по отношению к правительству Розы Отунбаевой, политологи указывают на наличие в избирательном законодательстве страны целого ряда подводных камней, способных неожиданно спутать предвыборные карты.

Дело в том, что для прохождения в киргизский парламент политические партии должны будут не только преодолеть 5-процентный (от общего числа зарегистрированных в стране избирателей) барьер, но и «перешагнуть» через региональный барьер. А именно набрать как минимум 0,5 процента голосов в каждой области, а также в городах Бишкек и Ош. Учитывая, что в выборах примут участие 29 партий, теоретически нельзя исключать ситуации, когда все они покажут приблизительно равный и невысокий результат. Так что ни одна партия не сможет попасть в парламент.

Ситуацию дополнительно осложняет и то обстоятельство, что предвыборная партийная география в Киргизии отчетливо повторяет уже давно наметившийся раскол на север и юг. Все это обещает киргизскому обществу нешуточные послевыборные страсти, грозящие очередным периодом уличной анархии и межэтнических эксцессов.

Видимо, опасаясь такого сценария, некоторые местные политики и общественные деятели все чаще стали озвучить подзабытую идею возвращения Киргизии под сень двуглавого российского орла. Известный киргизский правозащитник Нуркамил Саскеев в этой связи даже предложил «единственный выход», которым, по его мнению, для Киргизии является «вхождение в состав России 9-м федеральным округом». По его словам, «в Киргизии необходимо провести референдум о присоединении к России».

Предвыборную ситуацию в стране комментирует руководитель Отдела Средней Азии Института стран СНГ Андрей Грозин:

— Начну с последнего. Желающих войти в состав России в Киргизии всегда было более чем достаточно. Несмотря на то, что правозащитное движение в этой республике по большей части организовывалось и спонсировалось именно на деньги наших «замечательных западных друзей». Этому есть вполне рациональное объяснение. Дело в том, что в последние два года с момента начала всемирного экономического кризиса со стороны Запада идет сокращение соответствующих программ. Так что куча правозащитников, которые раньше кормились из рук американского Института демократии или республиканцев, сейчас оказались не у дел. Им сократили финансирование. В результате множество людей, которые привыкли жить на западные гранты, вдруг столкнулись с ситуацией, когда с них не только стали гораздо больше требовать отчетности за потраченные средства, но и самих этих денег стало гораздо меньше. Вот люди и пытаются прибиться к новому берегу.

В принципе, в этом нет ничего плохого. Те же самые киргизские правозащитники, которых в 1990-е гг. воспитали на курсах Сороса,— это не самые последние люди в Киргизии. Все они получили весьма неплохое образование, их обтесали на тренингах, и сегодня это часть интеллектуальной элиты страны. Так что не надо всех их чохом записывать в число «продавцов киргизской национальной идеи». Среди них есть масса думающих людей, которые и раньше не считали, что будущее Киргизии лежит в тех координатах, которые начертают в Вашингтоне или Брюсселе. Сегодня они окончательно убеждаются в том, что брюссельский и вашингтонские вектора для Киргизии не всегда подходят. Поскольку по линии экономики и трудовой миграции, не говоря уже о культурно-исторических связях, Россия была и остается гораздо более привлекательным партнером, чем США или Брюссель.

В принципе, вхождение Киргизии в состав России — это вопрос технически реализуемый. В конце концов, Калининград тоже не граничит с основной частью России. Но вхождение Киргизии в состав России — это вопрос не сегодняшнего дня. Это тема, которую следует отложить до 2012–2015 гг. Многое будет зависеть от того, насколько нынешняя парламентско-президентская модель будет реализовываться. И будет ли хоть какой-то успех на этом пути. Потому что киргизское общество шарахается от суперпрезидентского правления к парламентской республике. А если оно разочаруется в последней, то будет пытаться реализовать идею вхождения в Россию, как говорится, «хоть тушкой, хоть чучелом».

Что касается предвыборной ситуации в этой стране, то это вещь, с трудом поддающаяся серьезному анализу. Те же киргизские социсследования — как структур, аффилированных с правительством, так и оппозиции,— показывают, что из 29 партий, которые выходят на выборы, имеют шансы быть представленными в парламенте 5–7. Об этом говорила даже Отунбаева в кулуарах Генассамблеи в Нью-Йорке. Из них большинство будут представлять проправительственные силы. Это «Отечество» Текебаева, «Белый сокол» и социал-демократы Атанбаева. Эти провластные партии возглавляются бывшими вице-премьерами во временном правительстве Розы Отунбаевой. Они могут взять не менее 50% мест в парламенте. А может быть, и больше. Отчасти это легитимирует нынешние власти, но многое будет зависеть от того, как партии пройдут определенное законом региональное сито. Потому что можно по всей стране получить 10% голосов, но провалиться в одном регионе и не пройти в парламент.