День памяти...

У мемориального камня около полудня в сквере напротив ДК «Строителей» (Орджоникидзе 23) собрались люди почтить память своих дедов, отцов, матерей, братьев, сестер - родных и близких, погибших в годы коллективизации, раскулачиваний, индустриализации, в эпоху построения «счастливого» коммунистического общества. Собрались те, кому посчастливилось выжить в то время - «неустанной заботы» партии большевиков-коммунистов о российском народе. Те, кто еще помнит, как это было, и потомки тех, кто выжил, которые знают об этом надругательстве государства над собственным народом, лишь по рассказам выживших. И тех и других осталось немного, к памятнику пришло едва ли полсотни человек. Старики - ни одного молодого лица.

Абрамычев Владимир Павлович, председатель ассоциации жертв политических репрессий в Новокузнецке: «По Кемеровской области четыре года назад было зарегистрировано 36000 репрессированных в годы советской власти, сейчас - 28000. В Новокузнецке сейчас числится 7886 человек - жертв репрессий. С каждым годом становится все меньше нас, вымирают люди - старость... ...недоедание. Те копейки, которые нам платят не способны помочь»

Во время панихиды, пока поп махал кадилом, а служки пели молитвы, к журналистам подошла женщина и попросила, чтобы сняли старое фото, где запечатлены её родные. Именно фото, где с пожелтевшего от времени картона смотрят её бабушки и дедушки, которых она никогда не видела живыми. Их сослали в годы коллективизации из Подольска и расстреляли здесь - в Сталинске в 30-х.

Вспомнилась фраза, случайно оброненная ветераном МВД-НКВД лет десять назад, когда сносили старое здание городского УВД - четырехэтажный дом по адресу Энтузиастов 1: «В 35-37 в горотделе временами всю ночь грузовики работали - двигателями шумели. А утром рано, часа в 4-5 грузовики и подводы из ворот горотдела выезжали груженые. Груз всегда был брезентом накрыт, иногда из-под брезента то рука, то нога высунется от тряски...    ...я тогда совсем молодой был...» Попытался распросить ветерана поподробнее, но тот будто испугался сказанного и отказался даже уточнить, где тогда было здание горотдела - уже на Энтузиастов 1 или где-то в другом месте.

Пожилые люди у памятного камня, с болью и страданием в глазах, вспоминали и рассказывали о том, что творилось в Сталинске - Новокузнецке в 30-е, 40-е. Но стоило направить на рассказчика микрофон, как он тут же замолкал и просил выключить аппаратуру. Память жива и сейчас, но не только память о родных и близких, сотнях и тысячах расстрелянных, замученных, растерзанных, никуда не ушел до сих пор страх. Страх перед тотальной властью, бездушной государственной машиной и теми, кто эту власть олицетворяет.

Когда люди стали расходиться, и мы вместе с одним из стариков шли рядом по аллее от памятного камня, он неожиданно  признался:

«Я до сих пор вздрагиваю, когда милицию в форме вижу, вдруг подойдут и заберут»

«Да, за что вас забирать-то?» - удивился я.

«Власть всегда найдет за что, нет к ней доверия», - обронил старик, и неуверенной походкой пожилого человека двинулся прочь.